Чудо

— Или от правды?

— Правда в том, что она — убийца, лучшая из Черных Шахмат.

— Правда в том, что она спасла кучу жизней, раз за разом вставая у Черных Шахмат на пути, — продолжил Пиллар. — Даже время подтвердит, что я говор правду. Когда — то она была злом, но теперь она — герой. Отпусти и забудь.

— Пытаешься исцелить покалеченную душу, потому что свою исцелить не в силах.

— У меня иммунитет к оскорблениям, Фабиола. Попробуй что-нибудь другое.

— Хочешь чего-нибудь другого? — Она шагнула к нему, не сводя с него глаз. Этого мгновения он боялся больше всего на свете. Но это было неизбежно. — С этого дня и впредь, ты и твой драгоценный маленький дьявол — враги Инклингов. Мои враги. — Пиллар пожал плечами. — Я объявляю Алисе войну.

— Я знал, что так и будет.

— Все потому что мы знакомы давным-давно. Ты знаешь, кто я такая на самом деле. Безжалостный воин, который сражался за Инклингов несмотря ни на что. Победа в Войне Страны Чудес — великое дело. Никакого искупления твоей маленькой принцессе не будет.

— Только не говори ей это в лицо, — сказал Пиллар. — Она и в самом деле любит тебя. Это убьет ее.

Фабиола дрогнула. Она и сама призналась Алисе в любви всего пару часов назад. Теперь, в мгновение ока, все изменилось. Но Пиллар знал, что Фабиола не отступит. У нее самой было слишком тяжелое детство. И на нее рассчитывал каждый Чудесник.

— Попытайся простить и заглянуть в будущее, Фабиола, — произнес Пиллар. — Даже Льюис купился на мой план.

— Что очень озадачивает, — сказала она. — Каждый раз, когда я вспоминаю, как он обнимал ее и давал советы в Том Тауэр, или его встреча с ней в Инклингах, когда он заявил, что она — герой, сводит меня с ума.

— Ему было нелегко, — сказал Пиллар. — Когда я попытался забрать у него Колыбельную таблетку в будущем, он не отдавал ее.

— Все потому, что в будущем он сожалел о том, что позволил тебе помочь ей, — сказала Фабиола. — Брось, Пиллар. Открой глаза. Разве ты не видел, что в будущем мы проиграли войну? Разве это не говорит о том, что возвращать ее было глупостью?

Пиллар ничего не ответил. Он поднял руку и похлопал себя по нагрудному кармашку. Записка на желтой бумаге была внутри.

— На то у меня были свои причины.

— Ты упрям, как и всегда. — Вздохнула она. — Одна из причин, по которой я никогда не смогу полюбить тебя.

— Может, это и к лучшему. Это значит, если бы хотела — полюбила.

— Выслушай меня, — сказала она. — Сейчас Алиса в прошлом, узнает правду о том, кто она на самом деле. Или она найдет свое Чудо и вернется назад, или умрет.

— Она не умрет.

— Просто выслушай. — Она стиснула в руке зонт. — Если она умрет, всем от этого станет лишь лучше. Я смогу возглавить Инклингов в войне против Черных Шахмат. А если она найдет свое Чудо и выживет…

— Что случится тогда, Фабиола?

— Я убью вас обоих, — не дрогнув, ответила она. Она знал, что она говорила серьезно. А это лишь все усложняло.

Пиллар наблюдал, как она отвернулась и зашагала прочь, скрываясь под пеленой дождя.

— Фабиола! — окликнул он ее.

— Ну что еще, Картер? — Она остановилась, но не обернулась.

— Есть лишь один способ убить ее.

— Какой же?

— Сперва, ты должна убить меня.

Глава

58

ПРОШЛОЕ: ПАЛАТА АЛИСЫ, ПСИХИАТРИЧЕСКАЯ ЛЕЧЕБНИЦА РЭДКЛИФФ

Вальтруда отвозит меня обратно в палату. Я в смятении пялюсь на свои обездвиженные ноги. Я вся вспотела от шока. Но я больше не плачу. Слезы закончились.

— Мистер Джей хотейть, чтоб ты перейдумать на счет Колыбельный таблетка, — говорит Вальтруда, закатывая меня в палату.

Не говоря ни слова, смотрю в зеркало напротив. Я уже видела все это прежде, только тогда я считала, что у меня галлюцинации. Я думала, что спала и видела сон. Я думала, что сошла с ума. Оказывается — нет. Я полноценно переживаю свое прошлое снова. Как бы мне хотелось прямо сейчас сойти с ума.

— В зеркале нет кролика, — удается вымолвить мне.

— Там никогда и не бывать никакой кролик, — говорит Вальтруда. Она шепчет мне на ухо, — Это только ты. Мы гордиться тобой.

Я издаю смешок. Довольно болезненный. Смесь смеха и плача. Боли и наслаждения. Разума и безумия. До меня доходит, что я просто дико растеряна. Если это мое прошлое, почему мне так грустно? Я же Настоящая Алиса. Злобная и темная, та самая, которую все так боялись и потому искали. Тогда почему мне так грустно? Мне не сбежать от себя самой. Где та неуемная часть меня, желающая быть героем?

— Мне жаль за сломанный колени, — говорит Вальтруда. Какая ирония. — Ты быть под действие таблетки. Я долшна остановить тебя от побег. Мне, прафда, жаль.

Я поднимаю взгляд, чтобы посмотреть на нее в зеркале, то понимаю — она боится меня. Теперь, когда эффект от таблетки прошел, она ожидает, что вернется настоящая я. Она думает, я причиню ей боль.

— Надеюсь, ты не сердишься на меня, — говорит она. — Прошу, не делайть мне боль.

Ирония номер два. Или лучше не два, а вес Вальтруды. Так даже лучше, это в разы больше, чем те разы, когда она станет поджаривать меня в Мухоморне в обозримом будущем.