Чудеса в ноутбуке

Казалось, что двигаюсь я медленно и заторможенно, поэтому ни за что не успею. И вот сейчас всё разом закончится, даже почувствовать ничего не успею, потому что многотонная металлическая махина в прямом столкновении с человеком побеждает всегда.

Интересно, сколько весит состав метро вместе с пассажирами?

Почему-то совсем не было страшно. Только машиниста жалко, он ни в чём не виноват, а вынужден пережить такой ужас. И родители. Как они вынесут эту новость?

Жирный чёрный бетон пах резко, очень характерно. Запах метро ни с чем не перепутать. Такой же неописуемый, знакомый и впитанный буквально с рождения, как железнодорожный креозот, и такой же противоестественно приятный.

Страх накатил одновременно с поездом.

Кажется, я оглохла и ослепла от чудовищного грохота, бьющего по спине жаром, запахом машинного масла и разогретого металла, жалящего ослепительными длинными искрами.

Кажется, я визжала, пока хватало воздуха.

Когда вдруг наступила тишина, показалось, что я умерла. Вот теперь — точно.

Осознание пришло через пару мгновений, с болью в голове и плече, с запахами, гомоном на платформе, холодом и жаром одновременно.

Я судорожно вздохнула и закашлялась. Приподняла голову, чтобы оглядеться. Жидкий рассеянный свет сочился по бокам от поезда. Сверху нависало тёмное и горячее брюхо вагона, а сбоку, за колёсами, клубилось чёрное и холодное. Почему-то от вида темноты под платформой окатило такой жутью, какой не было мгновением раньше под грохочущим поездом. Что-то блеснуло, протянулась длинная сухая рука…

— Девушка, вы живы?! — крик с платформы заставил дёрнуться, сморгнуть пелену перед глазами и привидевшийся под платформой ужас. — Девушка?

— Да… Вроде… — из сорванного горла прозвучал придушенный хрип. — Да! — постаралась крикнуть громче.

— Слава богу! — выдохнула какая-то женщина.

— Вы ранены?

— Не знаю… — пробормотала, откашлялась. — Ударилась, плечо болит. Голова...

— Не двигайтесь, сейчас вас вытащат. Только не шевелитесь! Вы молодец, всё правильно сделали. Слышите меня? Всё в порядке, только не дёргайтесь!

— Да…

Дальнейшие события в сознании смазались. Меня продолжали успокаивать с платформы, потом помогли выбраться из-под поезда. Один мужчина в синем с пронзительно-оранжевыми вставками, на которых темнели чёрные разводы, второй — в форме машиниста. Перед глазами плыло, но я его узнала — именно это лицо видела над фарами поезда. Показалось, наверное; много ли там разглядишь против света и с не самым хорошим зрением!

Машинист прихватил мой рюкзак. Руки-ноги немилосердно тряслись, но с помощью мужчин удалось доковылять до головы поезда.

То, что они говорили или спрашивали, сливалось в сплошной гул, невнятный и подёрнутый пеленой головокружения. То ли ругались, то ли успокаивали — я ни слова не разобрала. В ушах гудело, ноги подламывались.

Мужчина в спецовке положил мои ладони на грязный холодный металл лестницы, подтолкнул под локоть, сопровождая этим свои объяснения — наверное, заметил, насколько я не в себе. Но подняться самостоятельно сумела, а на платформе приняли двое — причитающая полная женщина с добрым испуганным лицом, одетая в форму, и мужчина в гражданском. Подоспели полицейские. Они тоже что-то спрашивали, потом спорили между собой…

Воссоединение с окружающим миром случилось на другом конце эскалатора, в небольшой комнатке, куда набилось несколько человек, — похоже, кабинете начальника станции. Здесь было душно, шелестел вентилятор, а мне под нос догадались сунуть нашатыря и в руку — кружку с холодной водой. Кружка пахла застарелым чайным налётом. Я выпила залпом, захлёбываясь, пролила часть на футболку, но это помогло сфокусироваться.

— Лучше? — спросила строгая немолодая шатенка в форменной блузке, которая сидела рядом, на соседнем стуле.

— Да, — сказала нетвёрдо, хрипло.

— Как вы себя чувствуете? Что-нибудь болит? Голова кружится? Скорая сейчас будет, — заверила она.

— Нет, я… нормально вроде бы, — заверила, прислушиваясь к себе. Боль пульсировала в плече и во лбу, от слабости и пережитого страха колотило, зудели ссадины, но руки-ноги на месте, слушаются, явно ничего не сломано. — Повезло.

— Вы молодец, правильно себя повели, — похвалил стоявший рядом мужчина в форме службы безопасности метро. Русый с проседью, с редкими усами и седой щетиной, он утирал платком лоб и выглядел совершенно измученным. — Только под поезд зачем бросаться? Такая молодая, симпатичная девушка...

— Я не бросалась! — От искреннего возмущения даже сил прибавилось. — Меня толкнули!

Но продолжить выяснение ситуации сразу не удалось, подоспела обещанная скорая. Возмутительно жизнерадостный врач, невысокая худощавая женщина лет пятидесяти, начала неоригинально:

— Ой, какая хорошенькая! Вылитая Варлей в молодости! — заявила она.