Чудеса в ассортименте

Девушку трясло, и отчаянно хотелось плакать. Сейчас, немного придя в себя, она начала понимать, сколько ошибок наделала при этом, с позволения сказать, общении с властями.

– Прости, – прошептала Вивьен. – Я не знаю, почему так… глупо поступала…

– Не извиняйся, моя хорошая, – Эрни прижался щекой к ее волосам, – это понятно. Обычный человек, особенно если он никогда не попадал в подобные ситуации, всегда теряется. Не хватает знаний, опыта, подготовки. К тому же любой коллега нена Стирсона знает определенные фразы, которых обыватель пугается, как трехлетний ребенок грозы. Эти фразы вызывают панику, которая не дает включиться мозгам. Появляется желание оправдываться. Человек чувствует свою беспомощность. Тебя еще и подняли в момент самого крепкого сна, когда и при нормальной ситуации проснуться непросто. В общем, это было давление по всей форме.

– Это… так ужасно. В смысле было ужасно, – шмыгнула носом Вивьен. – Я… просто не знала, что делать. Так страшно. Такое бессилие. Когда он начал на меня кричать, я уже просто ничего не понимала. Могла думать только о том, как закрыться от этого всего, спрятаться хоть куда-нибудь, где… нет его.

– Девочка моя. – Эрни крепче прижал к себе подругу. – Все-все, это уже кончилось. На будущее запомни: ты не должна пускать в дом подобных типов, если у них нет ордера на обыск с печатями судьи и главы дознавательской службы. Более того, даже с ней ты имеешь право вызвать своего защитника, а только потом уже пустить дознавателя в дом. Я назвался твоим защитником перед неном, но ты можешь позвать кого-то другого. Обычно зовут практикующих правоведов.

– Эрни!!! Ты что, решил меня оставить?! – Ярость и страх боролись в необычных глазах, когда Вивьен подняла голову и посмотрела на друга. – Каких еще правоведов?!

– Нет, конечно. Просто говорю, что если ты хочешь…

– Глупости! – содрогнулась она. – Я только тебе доверяю. Как я могу к кому-то еще обратиться… как, скажи мне?!

– Так, я все понял, и меня это вполне устраивает. Так я буду спокоен. А теперь слушай дальше.

Девушка вздохнула: ни говорить, ни слушать об этом не хотелось, но придется.

– Если придут с ордером, ты имеешь право настоять на моем присутствии, только тогда тебе придется постоянно быть в зоне их видимости. Если они захотят с тобой поговорить, тоже зови меня. Мне не нравится, что Стирсон так на тебя давил. Это говорит о том, что дело важное и они будут как бешеные бульдоги бегать по городу и пытаться выбить информацию из любого, кто хоть что-то может знать об этом убийстве. А теперь, – без перехода проговорил мужчина, – расскажи мне, что тебя связывает с жертвой.

– Боги… как же это ужасно звучит… – Вивьен сделала большой глоток и попыталась собраться с мыслями. – Этот жуткий нен сказал, что это какой-то… на «Р» как-то имя… а фамилия Доуский, или Доункий, не запомнила. Но мне и папе с мамой он представился как Пол Курц…

– Он знаком с Кимом и Леоной? – Эрни выглядел удивленным и недовольным.

Вивьен поспешила оправдаться:

– Я у родителей с ним познакомилась. Он… пришел по поводу папиных стекол. Вроде как его друзья себе такое купили, и ему захотелось.

Постепенно Леру рассказала всю историю общения с «Полом Курцем». Чем дольше Эрни ее слушал, тем больше ему все происходящее не нравилось. Во-первых, возмутительным был сам факт того, что Вивьен гуляла с этим подозрительным типом, позволяла себя провожать. Фаргелон вдруг поймал себя на желании наговорить каких-нибудь гадостей и с трудом удержался от этого. Во-вторых, ему не нравилось, что дознаватель, занимающийся столь серьезным делом, крутился около Вивьен. Что ему понадобилось?

Похоже, этот же вопрос занимал и девушку.

– Эрни… а зачем он все это делал? Я помню, какой шум подняли газеты, когда этот портрет пропал, но… я-то тут при чем?

Фаргелон тоже отлично помнил тот случай. Года три или четыре назад в рамках укрепления союзных отношений Форевия и Эльмигерн решили обменяться выставками знаменитейших государственных драгоценностей. Ажиотаж подобное мероприятие вызвало огромнейший. На экспозиции записывались за полгода. В Форевию отправилась корона короля Эльмигерна Аштола Первого. Как ювелирное изделие она представляла не особо большую ценность, но при этом до сих пор считалась символом высшей власти. Хотя бы потому, что больше ее никто не надевал.

Еще во время правления Аштола Первого стало ясно, что удержать единоличную власть королевской семье не удастся. Но никто не хотел, чтобы страной управлял какой-нибудь горлопан-выскочка или, хуже того, достаточно дерзкий для переворота вояка. Тем более что Аштола народ любил. И решение он принял вполне устраивающее всех. Он объявил о создании в стране еще двух высших постов. Сам же сложил с себя королевские полномочия, перед этим повелев провести в стране выборы, после которых страну должны были возглавить трое правителей. Одним из них стал сам Аштол. Другого выбирали простые люди. Своего кандидата предлагалось выдвинуть дворянам совместно с военными, имеющими офицерское звание, без учета происхождения.