Чудак человек

Конец сливается с началом. Хорошее, твердое литературное построение.

Но вот беда: человечеству не нужен такой подарок.

И если я поручу герою эту бессмысленную работу, я только подчеркну ненужность чудаковатости.

Именно это сделал Флобер. В его неоконченном романе «Бувар и Пекюше» герои, бывшие канцеляристы, разбогатевшие неожиданно, развлекаются всем на свете, все изучают, все бросают, ничего не достигнув, и в конце концов принимаются за привычную, успокоительную, никому не нужную переписку старых бумаг.

Получилось не «берегите чудаков», а «плюньте на чудаков, не принимайте их всерьез».

Все-таки я подозреваю, что чудак мой взялся за переписку энциклопедии, или Толкиена, или чего-то еще многостраничного. После служебной колготы, телефонных звонков и телеграмм, распекания у начальства, распекания подчиненных, планов, авралов, выполнения-невыполнения, сроков и срочности так успокаивало неторопливое рукоделие, вышивание букв на бумаге, безлюдие, безмолвие. Правда, за стеной оглушительно горланит стереомагнитофон, там сын соседа готовится к экзаменам, но оглушительный рев все равно что тишина: оглушен и ничего не слышишь, ничто не отвлекает. Рев, но покой, сосредоточенность, неторопливая беседа с мудрым, всезнающим и везде побывавшим собеседником, который ведет тебя по белу свету, с реки Аа, что в Латвии, на Ааре в Швейцарии, из Абхазии в Австралию, из Австралии в Австрию.

Тихая неделя, другая, возможно.

Потом вышивание букв начнет приедаться; однообразное все-таки занятие. Чудак будет выдерживать характер, твердить: «Ты же не ребенок, чтобы через полчаса бросать затею для новой игрушки!» Но герой мой все-таки не ребенок, у которого вся жизнь впереди и будущее кажется бесконечным: все успеешь, за что ни возьмись; он — герой — прикинет объем работы. Я сам прикидывал. И вот что получилось.

Опытная машинистка, старательно стуча по восемь часов в рабочий день, закончила бы перепечатку лет за пять-шесть.

Медлительный переписчик, вырисовывающий буквы, будет кропать лет двадцать. Его же никто не гонит, да и сил не хватит на полный рабочий день.

Двадцать лет! Проживет ли он столько?

Да и стоит ли весь остаток жизни посвящать переписке?

Вчитываться будешь, свод знаний вместишь? Нет, все равно не вместишь, забудется. И к тому же свод знаний тот устареет за двадцать лет. Наука уйдет вперед, ты отставать будешь.

Опускаются руки.

Нет, не бессмысленная переписка, чем-то другим должен заняться герой. Я — автор — обязан подсказать ему осмысленное, если он сам не может придумать.

А что может придумать сам придуманный?

И тут вспоминается — может, вы и не обратили внимания — одна черточка в забавах маленького чудака. Он не останавливался на итогах. Обозрев и запомнив сущее в своих возможностях, рвался в несуществующее. После Брема — трехногих поганок рисовал, после плана Москвы сочинял планы мифических городов, после календаря — биографию Александра Апролджэ.

Может быть, и седой чудак пойдет по тому же направлению: к своду сегодняшних знаний добавит свод завтрашних — Свод Незнания. Это тема!!!

Неведомое в живом и неживом, в космосе и в атоме, в мышлении и в истории.

Тайны происхождения, догадки о продолжении, тайны строения, переплетения внешних связей.

Неведомые тела, неведомые силы, невыясненные причины, неучтенные последствия.

Загадки природы и правила разгадки. Методика построения гипотез, методика их разбора. Мнения, возражения, доказательства и опровержения, с одной стороны, с другой стороны…

Спорное, небесспорное, сомнительное, намеки, тупики.

И все сведенное воедино. Когда воедино сводится, видны закономерности непонятного. Понятное в непонятном!

Каталог проблем, стоящих перед наукой… перед науками!

Пожалуй, это интересно. Свод надежд, мечтаний, целей и нужд, сомнений, недоумений, тупиков науки. Я бы почитал с удовольствием.

Пожалуй, это поучительно, это полезно даже. Этакий справочник: «Куда направить усилия?» «К чему приложить руки? Над чем голову ломать?»

Свод Незнания!

И это в характере чудака. Все знают, что знание — сила. Нормальные люди распространяют знания, надежные, проверенные; издательства издают книги по всем отраслям знания, правильно делают.

А чудак составляет Свод Незнания. Для чудаков, что ли?

И замирает каллиграфическая переписка, застревает в начале первого тома. Путешественник по страницам не доходит до Австралии, может быть, и до Абхазии. В дальний ящик убираются папки с аккуратно переписанными листами. На столе карточки, карточки, карточки, выписки, цитаты, цифры материалы для энциклопедии неоткрытого.

«Ну вот, — скажет читатель, — из огня да в полымя». Можно представить себе — не понять, но представить человека, находящего удовольствие в переписке хорошей книги. Пишет и пишет, водит пером по бумаге, писать может каждый. Но составить продолжение энциклопедии? Это же на каждую статью пять специалистов надо. Науку охватить целиком и то одному человеку не под силу. А сколько наук в энциклопедии?