Чудак человек

Лет двадцать назад получил я — автор, а не герой — письмо от четырнадцатилетнего читателя из Тайги — есть такая станция в Сибири. Парень обожал фантастику, читал, перечитывал, мечтал сам стать писателем, даже сочинил повесть об Атлантиде, этакую мозаику из вычитанного. Сочинил и прислал мне с надписью: «Дарю вам на память мой дебют. Храните его».

«Ну и нахал!» — подумал я. И вернул парню рукопись с суровой отповедью: дескать, сначала надо стать личностью, а потом уже посвящения раздаривать.

Двадцать лет спустя на семинаре молодых писателей подходит ко мне долговязый малый со шкиперской бородкой и, склонившись надо мной, вопрошает, с высоты глядя:

— Помните мальчика из Тайги? Это я.

Честное слово, я страшно обрадовался своей непрозорливости. Ну да, недооценил, проглядел. Но ведь это так прекрасно, что существуют на свете люди, которые добиваются своего и могут добиться!

Не использовать ли этот мотив для финиша?

Чудаки — отклонение, чудак — явление редкостное, но не единственное. Ведь не только на Малой Дмитровке — и в соседнем переулке был парень, изучавший «Указатель железных дорог». Не собрался к нему, так и не узнал, что из него вышло.

И вот сидит мой старый чудак, шелестит страницами, горькие таблетки сосет, положив под язык, морщится: голова тяжелеет, давление кверху ползет.

Вдруг звонок. За дверью незнакомый, длинный, аж сгибается, шкиперская борода, брюки парусами от колен, подошвы как скаты у самосвала.

— Наверное, вы меня не помните. Я тот мальчик из соседнего переулка, который путеводитель знал наизусть. Мама все вздыхала: «Что из тебя выйдет?»

— Ну и что же вышло? Все расписание зубрите?

— Что вы, это детское увлечение! Учитель я. В средней школе. Физика, математика, фундамент и каркас естествознания. И очень стараемся мы, чтобы каркас был прочный, этакий неподвижный: догмы, каноны, законы: Ньютона закон, Кулона закон, закон Ампера и Бойля — Мариотта. На память все нажимаем: твердо помни, помни! И вот замечаю, товарищи замечают тоже, что у школьников складывается этакое представление, что в науке все сделано до них, их дело — заучить. Не рассуждают, только цифры подставляют, норовят множить и делить. Итак начал я рассказывать им о неоткрытом: там у нас в физике споры, а там все неясно, совершенно в тупик зашли. Картотеку неясного завел, какие-то, знаете ли, правила нащупываются, графики составить можно. И вот слышу: у вас тоже таблицы, какой-то Свод Незнания. Вы не разрешите познакомиться?

— А ну-ка покажите свои графики. Похоже. Почти совпадают. А тут разночтение. Вы проверяли? Может, посчитаем вместе?

— Вы согласны поработать со мной?

— Поработаем. Потом продолжать будете.

Вот и сказано главное. Жизнь как поезд: на каждом полустанке кто-то входит, кого-то вносят на руках, завернув в пеленки, кого-то выносят вперед ногами, так что полки не пустуют, ни нижние, ни верхние. Грустно, конечно, но расписание есть расписание. «Граждане провожающие, просьба освободить вагоны. Пассажиры, занимайте свои места. А вы, товарищи чудаки, тяжелые вещи сдавайте в багаж, с собой берите только ценные мысли, мысли пригодятся в дороге».

И поезд следует дальше.

Дальше!