Чучельник

Старик поднял палец, прислушался. Потом взобрался по лестнице на две ступени, прислушался снова.

– Сейчас все тихо. Пойдемте, но на всякий случай, будьте готовы дать отпор врагу – он протянул мне пистолет.

Мы выбрались наружу недалеко от места, где я ещё недавно замерзал в своей тюрьме, открытой холодному апрельскому ветру. Клетка и сейчас стояла там, факелы догорели, освещенные луной, на земле лежали трупы, некоторые уже были обезображены хищниками, следов которых тут было великое множество. Я искал Альжбету, но не нашел, и в тайне надеялся, что старик ошибся. Мне было приятнее думать, что если бы не её эликсир, я бы был бы мертв. Почему волк так шарахнулся от моего «трупа»? То-то. А судьба охотничьего клуба, мало волновала меня в этот момент. Как знать, может быть, не напади на них эти чудовища, они бы преспокойно вынесли мне смертный приговор. Фрол бы, скорее всего, не посмел бы идти вразрез с Организацией, которую так боится.

– Пойдемте быстрее, не ровен час, они вернутся! – подгонял меня старый слуга, натягивая свой старинный котелок себе на самые уши.

– Но кто – же похоронит тела? – удивился я, сделал шаг вперед и тотчас упал, поскользнувшись на чем-то мягком и склизком. Вставая, я обнаружил под ногами белоснежную когда-то, а теперь грязную, со слипшимся мехом муфту. В лунном свете она выглядела почти черной от крови. В двух шагах, на спине, лежала сама пани Херцигова, её профиль стал ещё безобразнее, но, не смотря на это было искренне жаль её.

Сунув руку внутрь муфты, я сразу почувствовал прохладу серебряного диска. Так и есть! Это были часы графини.

– О, Бог милосердный! – перекрестился Фрол, следом за мной увидев труп старой девы, и склонился над ним, чтобы закрыть ей глаза. Бедная Агнесса!

Этого времени мне оказалось достаточно, чтобы незаметно положить в карман часы – я не хотел рассказывать о находке Фролу, во всяком случае, пока. Мне предстояло открыть тайну могущественной организации, замаскированной под Охотничий Клуб. Не думайте, что я бесчувственное животное, мародер. Сожалея о погибших, я согласился покинуть это место только после того, как Фрол уверил меня, что о телах позаботятся те, кто сделает это намного лучше нас.

***

Прошло время. Был теплый летний вечер, я сидел у себя на веранде, и прожигал время игрой в лото со своими гостями – четой Ивакиных. От безделья я пристрастился курить сигары. Мне уже не терпелось сбежать из дома, хоть на войну, хоть в Новый Свет, на поиски приключений. Но, слава Богу, подходящей войны не случилось, а в Новый Свет я отправиться пока не решался. От Винеров давно не было никаких известий. Фрол, так и не получив от меня письменного согласия о вступлении в Охотничий Клуб, попросил расчета и отбыл в неизвестном мне направлении. При этом, как не пытался я его разговорить, старик проявил недюжинное упрямство, и ушел, обиженно поджав губы. Чтобы заполнить образовавшуюся после его ухода пустоту, я взял на его место нерасторопного, но очень «английского» на вид слугу, с английским же, королевским именем Ричард. «Дворецкость» его облика заключалась в том, что одевался он не в поношенный чесучовый пинжак, с торчащей отовсюду косовороткой, а в настоящий смокинг, который, по его собственным уверениям, он шил на заказ у известного лондонского портного, заплатив за него все имеющиеся у него сбережения. Однако, по имеющимся у меня сведениям, он выиграл эту замечательную вещь в карты у дирижера столичного театра. Это обстоятельство указывало на то, что мой новый дворецкий либо любитель приукрасить, либо шулер. К отличному смокингу прилагались роскошные (даже со спины видать) бакенбарды а-ля Франц Иосиф. Мне нравилось впечатление, которое мой новый слуга производил на моих редких гостей, и я был готов простить ему флегматичность, и даже дурную привычку спорить со мной.

Мы уже битый час ждали самовар, когда вошел Ричард и шепнул мне на ухо, что на крыльце меня дожидается какая-то дама, отказавшаяся входить в дом, но уверяющая, что ей срочно нужно меня повидать. Сердце мое упало: Альжбета! Извинившись перед четой Ивакиных и оставив их недоумевать на веранде (чаю, они так и не дождались), я поспешил в сад.

Хоть был поздний вечер, летние ночи в нашем краю светлые, и я сразу понял, что это не Альжбета, и испытал некоторое разочарование. Дама, несмотря на теплую погоду, была одета в длинное платье, манто и шляпку с вуалеткой, скрывающей её лицо до самого подбородка. Увидев меня, она порывисто встала со скамейки, и не успел я опомниться, как она, подхватив меня под руку, увлекла в дальнюю беседку. Там она сняла вуалетку, и произнесла развязно, стукнув по руке кружевным зонтиком:

«Ну что, шалунишка, узнал меня?»

Я вгляделся в это лицо, сверлящее меня маленькими глазками, в мальчишески застенчивую улыбку и, узнав, сначала не знал, как себя вести. С одной стороны я был безумно рад видеть своего «брата», с другой стороны, к чему этот маскарад? Не следят ли за ним?