Чтобы забыть

Проникаю глубже, наконец, входя на всю длину, и замираю, наслаждаясь тем, как сжимаются ее стеночки, плотно обхватывая меня. Девушка поддается навстречу, выгибается, даже хватает за плечи, притягивая ближе к себе. Что-то шепчет бессвязно. Так и не просыпаясь. Что ж ей такое снится? Проносится ревнивая, колючая, злая мысль, неужели жалкий сарианишка, что наверняка притрагивался к моей девочке? Злюсь на себя, что дал ей столько времени, покорившись воле императора, и обещаю, что разберусь с ним, кто бы он ни был, потому что просто невозможно, чтобы моя яркая, страстная женщина была все это время одна, слишком нереально. Отбрасываю эту мысль, как неважную сейчас, я вернусь к ней позже, а пока… Отвечаю на ее призыв, входя глубже, чаще, прикусываю соски, что вызывающе торчат, просвечиваясь сквозь тонкий шелк одеяния. Громкий стон удовольствия разноситься по спальне, и это сносит все тормоза — я вбиваюсь в тело девушки неистово, мощно, жадно… как дальний странник, что, наконец, обрел вечный источник. "Она моя" — рычит все во мне, пока я приближаюсь к заветной разрядке. Пропускаю момент, когда глаза Маиры открываются, слишком велико желание владеть ней безраздельно, жить в ней… Слабенький протест, который отмечается скорее краем сознания, подавляется легко, на инстинктах, заведением рук Маиры над головой и недовольным рычанием, доносящимся где-то из глубины моего тела. Я даже не совсем понимаю, что делаю, продолжая вдалбливаться в нее, в поисках разрядки. Слышу крик, мне в тот момент, кажется, что довольный, отчаянный, совпадающий с моим рыком, и я кончаю глубоко в нее, надеясь, что мое семя опустится в благодатную почву и Маира понесет. Ребенок привяжет ее крепче любой сделки. Но когда вязкий туман похоти развеивается и я встречаюсь взглядом с глазами Маиры, отчего-то наполненными слезами, понимая, что что-то пошло не так.

ГЛАВА 8

Маира

Мне понравилось, как бы я не отрицала. Понимаю это отчетливо, и даже как-то обреченно, ведь проснулась я от ощущения чего-то прекрасного, вожделенного, что так давно не испытывала, даже не помню, что снилось, но это был хороший сон. И вот сейчас, понимание того, что происходит — сводит с ума. Неужели у всех кроксов такое? С определенным мужчиной? Жаль, не было с кем посоветоваться, сариане кроксов не изучали, а я точно не хотела становиться подопытной, но с Зельтом я никогда не получала удовольствия, а сейчас горела словно в огне, но стоило сну пропасть, а мне открыть глаза, как все исчезло…

Я поняла кто надо мной и это обрушилось на мои плечи не поднимаемой глыбой. Нет, этого просто не может быть. Вопило все во мне. Только не с ним. Стала бороться, даже кусалась, хрипела сдавленная и придавленная его телом, но он не слышал, был слеп, даже его глаза светились неестественным цветом. Почему я не помню такого свечения в пещере? Хотя я вообще мало, что помню с той ночи, тогда мне слишком хотелось вычеркнуть свое падение из памяти, впрочем, почти удалось. И вот сейчас повторение…

Он поднимает мои руки, соединяя вместе и удерживая, а у меня больше нет возможности сопротивляться. В груди нарастает комок, болезненный такой, неприятный, оттого, что тело и душа не гармонируют. Душа рвется на волю, убегает от его рук, стыдится реакции на его действия, а вот тело… тело отзывается. То и дело внутренние мышцы сокращаются в поиске разрядки, это даже больно, слишком сильное возбуждение, даже моя борьба не остудила реакций тела, наоборот распалила, как и мужчину надо мной, ведь его движения стали только сильнее, мощнее. Он врывается в меня с громким шлепком, вырывая из груди всхлипы, и задевает какую-то точку где-то внутри меня, что я тут же кончаю — громко, надрывно, болезненно, чувствуя, как и мужчина взрывается вслед за мной.

Обреченно понимаю, что и дня не прошло, а Аякс уже может праздновать победу, потому что даже осознание того, что это насилие, и я не хотела вначале его, не отменяет того, что сейчас я хочу большего. Нет, не в душе, душа мечется в агонии, ее разрывает от понимания, что телу нужно больше. Намного больше. Слезы наполняют глаза. Нет, только не это. Не с ним, пожалуйста, молю чудовище внутри себя, но ему все равно… Он до ощутимой боли хочет большего.

Мужчина отстраняется, хочет, видимо, уйти, ведь уже все свершилось, не за чем нянчиться с… кем бы меня там не называли, в его глазах я всегда буду рабыней, ничтожной, бесправной. От этого сердце разрывается. Но сейчас мной управляют инстинкты — не здравый смысл, он утерян в дымке вожделения.

Я не даю Аяксу отстраниться, не позволяю выйти из меня, сжимая его попу ногами.

— Не уходи, пожалуйста, — молю тихо, еле выговаривая и облизывая пересохшие губы.

Он наблюдает за мной удивленно, сначала, но моя просьба делает что-то с ним. Будто щелкает переключатель, срывает предохранитель, и Аякс толкается в меня снова. Медленно, растягивая и громко хлюпая. Я чувствую, как внутри меня снова разбухает его орудие. Громко стону от этой наполненности им, вгрызаюсь в его губы остервенело.