Что-то между нами

Растираю будто окаменевшие мышцы лица. Тошно – хоть в петлю лезь, а тут еще Томкина псина тявкает, как дурная.

– Какая вероятность того, что ты ошиблась?

– Минимальная! И не проси. Аборт я делать не буду!

– Если у тебя так давление фигачит, беременность может быть опасна, – сглотнув, замечаю я.

– Ничего. Я рискну.

– Для чего, Том? Зачем? Ты родишь… Тебе сколько будет? Сорок три? А у тебя наследственность какая, забыла?

– Знаешь что, Воинов? Если ты хочешь заставить меня избавиться от ребенка, то так и скажи! Мы оба понимаем, что тобой движет отнюдь не беспокойство о моем здоровье.

– А как ты хотела, блядь, Том? Я тебе русским языком сказал – на хер мне не нужны дети! И что мы имеем? Ты залетела, наплевав на все, что я говорил.

– Думаешь, я специально?! Да за кого ты меня принимаешь?

– Не ори. У тебя давление, забыла? – Отыгрываю назад. – Милка, кстати, где?

– С Юркой где-то. Они встречаются, помнишь?

Киваю. Был тут этот Юрка. Виделись. Я бы по доброй воле к Милке его на пушечный выстрел не подпустил. Но мнение отца у нас не в авторитете, так что…

– На какое время ты записалась к врачу?

– А что? Будешь цербером возле меня сидеть?

Глотаю вертящиеся на языке колкости. Не хочу ее лишний раз волновать. Потому что наследственность у Томки и впрямь херовая. У ее матери тромб оторвался, когда той еще и пятидесяти не было. Не спасли.

– Просто с тобой поеду. Так что?

– Записалась прямо с утра.

– Тебе помочь добраться до спальни?

– Помоги, – соглашается, шмыгнув носом. Идем по лестнице, как два пенсионера. Рожать она надумала, ага. Да если так пойдет, я к дому на девять месяцев буду прикован, потому что хрен прощу себя, если что-то с этой дурой случится. И как тогда быть с Эмилией? С гребаной совестью? Ведь одно дело – гулять от жены, когда у вас на этот счет свои негласные договоренности, и совсем другое – от беременной жены, надеющейся, что этот ребенок сплотит ваш разваливающийся на части брак.

На душе погано. Чувство обреченности распирает грудную клетку и подкатывает тошнотой к горлу. Но хер я так просто сдамся. Просто надо немного времени, чтобы пересобрать перевернувшуюся с ног на голову действительность. И опять же… Еще остается шанс, что Тамара ошиблась.

– Роб, ты куда? – вскидывается Томка, обнаружив, что я переместился к двери.

– Вниз. Милку дождусь и вернусь. Отдыхай.

– Только не кури. Меня тошнит от резких запахов.

Что мне, блядь, остается? Только, сцепив зубы, кивнуть.

Спускаюсь в кабинет. Наливаю выпить. Гляжу на часы. Милке звонить нет смысла. Еще и девяти нет. Открыв раздвижную дверь, выхожу в утопающий в цвету сад. На дворе буйствует май. Про себя отсчитываю месяцы. Получается, ребенок будет нам новогодним подарком? А можно, блядь, что-то другое, а? Ч-черт. Ну, как так?

«Дети должны рождаться в любви…» – звенит в ушах голос Эмилии. Юная девочка, казалось бы, но мудрости ей не занимать. Представляю ее одну в день рождения и зубами в бессилии скриплю. Осознание того, что Эмилия понимала, на что подписывается, не спасает. Ни черта вообще не спасает. У меня за нее душа болит.

«Ты как, малыш?»

«Круто. Спасибо. А ты?»

Прилетает фотка из какого-то ресторана.

«Рад, что ты не стала киснуть дома».

«Двадцать лет один раз в жизни бывает».

«Я правда не мог остаться».

«Уверена, твоя жена придумала достойный предлог, чтобы разлучить нас именно в этот день».

Нахмурившись, пробегаюсь еще раз по сообщению. Какого черта? Эмилия никогда не путала берегов. Знает, каких тем не стоит касаться. Тем более в таком тоне.

«Моя жена знать о тебе не знает».

«Ошибаешься. Она следит за моей страницей с левого аккаунта уже несколько месяцев».

«С чего ты решила, что это она?»

«Женская интуиция».

На первый взгляд мысль, конечно, бредовая. Но я все же не отмахиваюсь от нее вот так, не попытавшись разобраться. Разве Томка смогла бы смолчать, зная о том, что моя интрижка на стороне переросла в полноценные отношения с другой женщиной? Думаю, вряд ли. Одно дело – ни к чему не обязывающий перепих. Другое – что-то серьезное и растянувшееся во времени. Такое бы она вряд ли стала терпеть. Не хватило бы мудрости. Томка вообще очень порывистая. А уж если чувствует угрозу для себя…

«Ты себя накрутила, малышка».

Если я не ошибся в Эмилии, она четко уловит, что своим сообщением я ставлю точку в нашей переписке. Так и есть – спорить со мной никто не собирается. Впрочем, как и отвечать. Обиделась? К чему этот демонстративный игнор? Прощаю только потому, что и сам здорово перед ней облажался. Ну как – перед ней? Эмилии я как раз ничего и не обещал. Тем глупее мое чувство вины. Но иначе это не ощущается. Я уже присвоил себе эту девочку сердцем, мне важно сделать ее счастливой. И как с этим быть, я просто не представляю.

«С ума по тебе схожу, малыш, не грусти».

Я повторяюсь, да. Но что еще к этому можно добавить? Люблю? Детский сад какой-то. Ломает, как пацана. Мечусь. Мысли скачут, перепрыгивая с одной на другую, как белки с ветки на ветку.

Слышу, как возвращается Милка. Выхожу из темноты ей навстречу.

– Привет.

– Ой, привет, пап, ты чего это прячешься?