Что-то между нами

Отчитывая мужа, сама Тома торопливо одергивает одежду. Расстегнутые пуговички на блузке, выбившиеся из-под юбки полы. А я молчу и просто тихо охреневаю. Потому что ее любовник, вон, стоит в двух шагах, а она еще имеет наглость что-то предъявлять мужу. А тот как будто даже и не удивлен.

– Кого ни попадя? Я? – чуть приподнимает бровь и мажет по к тому моменту посиневшему Вадику взглядом.

– Вадим Эдуардович – мой коллега!

– Тома, да мне насрать. Ты его проводи. Эмилии отдыхать нужно.

– Эмилии?! Ты что, так и оставишь тут?

– Естественно, я ее здесь оставлю.

Воинов говорит тихо. Но ведь мы уже определились, да, что ему и говорить не нужно, чтобы производить нужное впечатление. Прямо сейчас от него исходит такая эмоция, что Вадик выскакивает за дверь так быстро, как только позволяют его ослабевшие от страха ноги. А Воинов и бровью не ведет, провожая того беглым взглядом. Вадик для него грязь, которую нужно как-то обойти и не заляпаться. Зря только горе-любовник так волновался за свою шкуру. Готова поспорить, что Роб побрезгует пачкать об него свои руки.

Роб… А ему идет.

– Проводишь? – вздергивает бровь Воинов, обращаясь к жене. Та растерянно глядит то на мужа, то на любовника, и, в конце концов, нерешительно устремляется вслед за последним.

– Вадим Эдуардович, подожди… те!

Воинов, обернувшись, смотрит ей вслед. Я, конечно, не слишком большой спец в отношениях, но мне, честно, сложно понять, как такому мужчине может захотеться изменить с таким, как Вадик. А еще у меня, похоже, истерика. Попытка сдержать очередную порцию смеха заканчивается тем, что я громко и некрасиво хрюкаю. Конечно же, перетягивая тем самым внимание олигарха на себя.

– Смешно? – ровно интересуется он, чуть наклонив голову к плечу. Нет. Не хочу, чтобы он решил, будто я над ним смеюсь. Сжимаю пальцы на полотенце. Отрицательно мотаю головой:

– Истерика. Я в ванной была, когда они ввалились. Очень неожиданно.

– Извини, если испугалась, – Воинов отходит к окну. Дергает на себя створку. Сунув одну руку в карман, второй, не сдержавшись, лупит по подоконнику. А мне приходит на ум вот что – в его исполнении это тоже истерика. Единственная истерика, которую человек его положения может себе позволить.

– Я скорей удивилась.

– Вот как? – Воинов кладет широкую ладонь на шею и несколько раз проходится, разминая позвонки. Думаю, ему дела нет, что я отвечу. Вряд ли он вообще ловит суть, погруженный в какие-то свои мысли.

– Где этот Вадик, а где вы, – без всякого подобострастия говорю я и развожу руками, отчего закрепленное на груди полотенце чуть не падает. Воинов хмурит брови и мажет по мне гораздо более внимательным и осмысленным взглядом. Я отчего-то смущаюсь. А это чувство, которое я ненавижу люто. – Я могу съехать, – вздергиваю подбородок, – вещи даже не распаковывала.

– Угомонись. Ты-то тут при чем?

– Не хочется вам добавлять проблем.

– Тогда надо было мне написать, что в порядке, – отбривает меня сходу, – я же просил!

– А… Так вы из-за этого приехали?

– Думал, ты уже тут скопытилась.

На этот раз Воинов проходится пальцами по волосам. Ото лба к затылку. Раньше я не замечала, чтобы его руки были настолько беспокойными. Что это? Нервозность? Он совершенно не выглядит нервным. Скорее усталость. Ага. Вон как зевает. Аж челюсть хрустит.

– Роб, на пять минут! – возвращается Тамара.

Воинов кивает, дескать, сейчас. Идет к выходу.

– Укладывайся спать, Эмилия. Тебя больше не потревожат.

«Да мне-то что? Ты-то сам как?» – проносится в голове. Но вслух я, конечно, ничего подобного не говорю. Может, у них в порядке вещей такое, откуда мне знать? Может, он и сам не безгрешен.

Стараясь не делать резких движений, переодеваюсь в домашний костюм из тех, что мне купила Милана. Мои тряпки хоть и вернули, но я пока к ним даже не прикасалась. Здесь моя одежда будет смотреться неуместно. Это раз. Два – ее же кто-то трогал, когда искал спрятанные в сумке деньги. А это – фу!

Тушу свет, не сразу найдя выключатель. Я-то по привычке ищу его на стенке у входа, но в этих апартаментах все сделано для удобства разнеженных олигархических задниц. И кнопка находится прямо у изголовья кровати. Посмеиваюсь. Эх, Миля! Про Воинова можно сказать все что угодно, но только не то, что он изнеженный. Завралась ты, девочка. Завралась. Да. Ну и ладно. Зажмуриваюсь, натягиваю одеяло. Но я-то выспалась после ухода Роберта Константиновича. Сна ни в одном глазу. Еще и любопытство снедает. В общем, поняв всю тщетность своих попыток уснуть, я тихонечко встаю и на цыпочках выхожу из комнаты.

– Том, я, блядь, тебя об одном просил. Делать это по уму. Чтобы я не знал. Это что, так трудно – не таскать своих ебарей в дом?

– Тебя только это волнует?! То, что я привела сюда любовника? Сам факт его наличия тебя вообще не парит?

– Да нет. С чего?

– С чего?! – до этого более-менее спокойный голос женщины срывается. – Тебе совсем на меня похрен, да? Господи, Воинов…

Замираю под дверью, закусив губу. Сердце колотится от прилива адреналина. Не хотелось бы, чтобы меня застукали.

– Том, я устал, как скотина. Ближе к делу. У тебя ко мне какие претензии?