Что такое Израиль

Яффский порт перестал быть воротами Святой земли в 1960-х годах. Сначала его потеснил порт Хайфы, затем – аэропорт Лидды (Лода). Но приезд в Святую землю и отъезд из нее для человека чувствительного остались таким же кошмаром, каким были в XVIII веке. Израиль – это вам не Голландия: махнул паспортом и пошел. Ты стоишь перед полицейским, он разглядывает твой документ, проверяет фамилию по всем спискам и неохотно ставит штамп. С выездом дело обстоит еще сложнее. Нет ничего проще, как закрыть границу перед израильтянином, ведь ворота только одни, аэропорт Лидды. Любой кредитор – от муниципалитета до обычного заимодавца – перво-наперво просит запретить должнику выезд за границу, и суд практически никогда ему не отказывает. Это может сделать – и делает – Еврейское агентство. Новый иммигрант не вправе покинуть страну без его разрешения. А вдруг иммигрант остался должен за проезд или доставку багажа?

Идея закабаления иммигрантов – чтобы не сбежали сразу же по приезде – появляется впервые еще в «Еврейском государстве» Герцля, своего рода «Сионистском манифесте». Герцль предлагал создать условия, при которых иммигранту будет трудно отработать свой проезд. Пока станет отрабатывать – свыкнется, считал он. В первые годы независимости граница Израиля была на замке и выезжали за рубеж только богатые и влиятельные люди. С годами нравы смягчились, и с выездом стало довольно свободно.

Приехавшие из СССР особо страдали от ограничений на выезд. Только у них одних из всех иммигрантов 1970-х годов не было второго паспорта и денег на расплату с Еврейским агентством. В общем-то эти проблемы решались, но с какими муками, истериками, слезами в кабинетах чиновников! А задолжать в Израиле совсем не трудно, потому что обычный процент по займу не смутил бы только Шейлока или японских ростовщиков-саракин. Любое приобретение – телевизора, машины, квартиры – превращает израильтянина в кандидата на место в долговой яме, так дорог кредит. И об этом вспоминаешь, когда банк или другой кредитор, которому, казалось, и был должен-то грош, запирает перед тобой границу и требует тысячи и тысячи долларов.

Хотя и религия, и идеология запрещают это, ростовщический процент выдержал переезд из черты оседлости в Палестину. Библия проклинает ростовщика и запрещает давать деньги в рост. Ислам принял этот принцип, и сейчас в странах ислама возникла система беспроцентных банков. Евреи обошли этот запрет, хотя он сформулирован в Торе так же ясно, как и запрет на употребление свинины. Оказалось, что легче жить без свинины, чем без ростовщичества. Человек, придумавший, как обойти запрет ростовщичества, – Гиллель Старший – слывет у евреев мягким и гуманным законоучителем. Считается, что он сделал это, чтобы «было можно жить по Торе». Религиозные евреи всегда приводят его имя в подтверждение того, что еврейская религия умеет быть гибкой, когда нужно. Но добрыми намерениями вымощена дорога в ад: значительная доля мук еврейского народа произошла из-за этой гибкости Гиллеля. Нынешние еврейские фундаменталисты, готовые вспомнить даже такие туманные повеления Пятикнижия, как завет истребить потомков Амалека, не вспоминают о запрете ростовщичества, которое процветает повсюду.

Но не только долги мешают выезду. Израильтянину приходится заплатить налог на выезд, налог на билет, налог на инвалюту, налог на пользование аэропортом. Все это вместе иногда обходится дороже билета на самолет, а вместе со стоимостью билета образует мощную невидимую стену, отделяющую израильтянина от свободного мира, где люди могут запросто поехать на уик-энд к соседям. (Сегодня эта проблема позади: налоги на выезд и на билет были отменены в 1980-х годах.)

Следующая стена – служба безопасности. На выезде израильтянина и паломника допрашивают бесцеремонные молодые люди: кто такой, почему едешь, зачем, что, видимо, вызвано заботой о безопасности, но крайне малоприятно. Тут особенно достается палестинцам, которых обыскивают не за страх, а за совесть. Мне всегда было стыдно смотреть, как потрошат чемоданы почтенного седого шейха, раскидывая его носки и пижамы по площадке. Но и туристов проверяют серьезнейшим образом.

Затем наступает очередь таможни. Эта потрошит чемоданы в поисках электротоваров. В Израиле, с его высочайшими барьерами пошлин, все сделанное человеком стоит куда дороже, чем в Европе. Израильтянам имеет смысл привозить все: камеры, видео, радио, часы, даже мясо. На европейских границах таможня пресекает промышленную контрабанду и ввоз наркотиков, но в единственных воротах Израиля – в аэропорту Лидды – идет борьба с отдельным туристом, с вещами личного пользования.

Таможня, полиция, проверки безопасности – тройные ворота, которые проходишь, «холодея яйцами» каждый раз. Впрочем, в Святую землю всегда было трудно приехать, как свидетельствуют рассказы пилигримов. Сейчас, когда естественные преграды отпали, вместо них возникли искусственные – чтобы страданиями человек усугубил ценность своего прибытия в Землю обетованную. А насчет отъезда – так это и вовсе ни к чему жителю Святой земли.