Что с нами происходит?: Записки современников

Изучая читательскую почту, с удовлетворением отмечаешь, что многие и многие понимают трудную проблему сохранения старых и старинных кладбищ, культуру их поддержания как общенародную проблему. В частности, это отчетливо прозвучало в письме москвички Н. И. Александриной, которую заботит проект переустройства Лазаревского кладбища в Рязани. П. С. Владимирова, также жителя Москвы, волнует судьба старинного Всехсвятского кладбища в Туле. Меня, как человека, многие годы проживавшего в городе оружейников и прочно связанного с его обычаями и традициями, это тоже в немалой степени беспокоит. В скором времени истечет двадцатилетие с тех пор, как Всехсвятское кладбище было закрыто. Существует проект переустройства кладбища — с превращением его в парк с сохранением мемориала, связанного с воинскими захоронениями в память о Великой Отечественной войне, но с утратой могил многих и многих жителей славного города. Правомерно ли это? Сейчас в Туле работает группа московских архитекторов во главе с В. К. Катковым: создаются своеобразные книги памяти с использованием специальной съемки, с топографической привязкой каждого участка и каждого сохранившегося на нынешний день захоронения. При этом проводятся и записываются тщательные промеры всех надгробий, сохраняются фамилии, имена и отчества, даты рождения и смерти людей ушедших. Что и говорить, книги создаются прекрасные. (Тульское отделение ВООПИК сумело выделить на оплату этой трудоемкой работы соответствующие средства.) Но что же, кладбище перейдет, скажем, в 30 квалифицированно, «с веком наравне» составленных уникальных томов памяти, а в натуре в большей своей части исчезнет?.. Это что, современное решение проблемы?.. Культура ли это? Владимир Константинович Катков рассказывал мне, что почуявшие близящийся момент ликвидации Всехсвятского кладбища некие «искатели сокровищ» стали уже кое-где на его территории заниматься гробокопательством… Мало, мало, и еще раз скажем: мало — сохранять кладбища только на листах бумаги. Тому подтверждение — тревожное, страстное письмо 1694 жителей города Барановичи о центральном городском кладбище, — почти ровеснике города, — ныне закрытом. История века по-своему запечатлелась в его памятниках, надписях, именах. В горисполкоме жителям ответили, что по истечении двадцатилетнего срока «на территории закрытого кладбища никакого строительства производиться не будет». «А когда срок истечет, тогда что, — „будет производиться“? — справедливо вопрошают жители. — Тогда что, можно будет перечеркнуть историю города, историю его души?» Пять лет, двенадцать, пусть хоть шестнадцать, пусть даже двадцать лет имеется в перспективе до того момента, когда на месте кладбища начнется строительство. Разве такую перспективу можно считать культурной?! Напротив, культура Памяти, культура жизни пульсирует не в бездушном прагматизме, но в тревоге граждан. Они обратились не только к городским властям, некоторые из них, участники минувшей войны, написали уважаемому писателю, тоже прошедшему войну, правдиво отражающему ее в своих книгах. Любимый писатель почему-то не ответил. Я со своей стороны в письме к собрату по литературе подтвердил просьбу жителей города Барановичи. Но и тут собрат не отозвался… Что-то неладное происходит подчас с нашим братом литератором в конце нынешнего века. Можно ли помыслить, что на обращение такого рода не отозвался бы Лев Толстой, или Федор Достоевский, или Чехов… Неужели мы столь заворожены ценностью собственных писаний, что не можем даже на краткий срок оторваться от «художественных страниц» и отозваться на боль человеческую, помочь впрямую, силой хотя бы своего «признанного» авторитета, подсобить живой жизни? Это мы-то, в последнее время во всех падежах склоняющие высокое слово нравственность…