Что посмеешь, то и пожнёшь

– Но, вишь, говорю Королькову, не рассчитали… А где же их хвалёное-перехвалёное научное предвидение? Нравится утопать – лежи на печке и утопай на здоровье в своих красных фантазиях. Кто против? Да зачем было семьдесят три года топить всю страну? Не Шурунди-Бурунди там какую, не Буркину или Муркину Фасоль… Шестую часть планеты! Изувечили страну, народ…. Гнали назад в пещеры да на деревья… А отвечать некому. Кто же виноват? Да Афганистан! – открикивает Корольков. Афганистан испортил нам коммунизм! И понёс, и понёс, не подмазавши колёс, таки-ие толды-ялды… Оказывается, украли у нас коммунизм, слопали наш родненький коммунизмишко и утопили его в космосе наши вернейшие друзья! Афганистан, Куба, Вьетнам! Друзья и космос слопали наш коммунизм! Ежегодно Афганистану и Кубе подпихивали помощи по пять миллиардов доллариков. Сосала Куба нашу помощь и наплясывала в угаре ламбаду с лампасами. Работать некогда! А тут ещё попёрли наши генумы ружьём на Афганистан. Афган и оторви от нас пятьдесят миллиардов долларов. Это вам не пятьдесят копеюшек. А ещё вляпались в войну с Америкой во Вьетнаме… Ой, до-ро-го обходится дурь. Мало явили её на земле, так полезли в космос. Одну ракетку закинь на Луну – тридцать миллиардов долларов. Столько отстёгивалось в год на несчастное сельское хозяйство…. А сколько ракеток-спутничков болталось наших в небе? И все к важнющему делу были пристёгнуты? Ничего мимо дела? Ах, космос… Ах, ненаглядные верные «друзья»… Афган окончательно перекрыл нам кислород и разлучил нас с дорогим коммунизмом. А так хотелось… Много чего хотелось. В сорока социалистических и сочувствующих странах содержали армии! Зачем? Для чего подкармливали «своих»? Чтоб былью одеть свои «светлейшие» мечты? Как в тридцатые запели

Мы на горе всем буржуям
Мировой пожар раздуем!..

так никак и не могли остановиться? Несло наших комцарьков, этих прыщ-бруевичей, и несло… Всё мечтали всучить всем светленькое будущее? Готовы были силой разнести его на штыках по всему миру?

– Мечтали-горели… Так хотелось… И слава Богу, что не срослось…

– А так подумаешь… Историков отчасти можно и понять. Их же держат подальше от правды. Даже всякий генсековский чих прикрыт грифом «Совершенно секретно!». Всё в секрете держат от нас правду о Ленине, о Сталине…

– Что да, то да… «Со Сталиным трудно было спорить. Ты ему цитату, он тебе – ссылку!»

– В Кремле-то он храбрун… А начинал как?… В ночь госпереворота-1917 Ося кувыркался с трио юных бандурсток – с тремя девицами-подлетками. Вот пока и всё, что известно об участии папочки народов в ревперевороте? Как-то на досуге решил наш «дуректор Есесера» поразвлечься и взял на излом – надумал пихнуть одного известного писателя военным корреспондентом на фронт. А тот писатель был его любимчиком. И ответил любимчик «дуректору»: «Я глубоко не военный человек… я болен…» И «дуректор» тут же единогласно, то есть единолично, исключил писателя из партии «за трусость». Снова написал писатель: «Я трусом никогда не был и не буду» – и уехал на фронт.

– А сам-то «дуректор» был очень большой геройка?

– Оч-чень, ну-у оч-чень большой… Не известно ни одного случая, что Верховный главнокомандующий побывал на передовой. Зато известна целая «фронтовая сталиниана» – куча картин «Сталин на фронте». (Особо тут постарался известный художник Павел Соколов-Скаля.) Но кто видел хоть одну фронтовую фотографию вождеца?

– Гм… Какая-никакая всё-таки у нас гласность, кое-что узнаём про своих «царей» из газет, и восторг что-то не берёт… Ведь наш «дуректор Есесера»… Верховный Главнокомандующий нахапал в войну пять должностей высшего уровня… Своя рука владыка… А на фронте владыка бывал?.. По слухам, был целых аж два раза! И из этих двух разов один сплясался, сляпался такой… Немец отступил от Москвы. И Верховный, вспоминал Анастас Микоян, отважисто дунул по Минскому шоссе, где не было мин. Едет, едет… До фронта километров шестьдесят. То ли со страху от близости фронта, то ли… Прижала Верховного большая нужда. А кремлёвский бундесрат остался в Кремле. Выходит он бочком из своего бронированного «паккарда» и спрашивает свою многочисленную военную челядь: «А нэ можэт ли бить заминирована мэстность в кустах вдол дороги?» Ни один генерал, ни один офицер, ни один солдат из охраны не мог дать ему твёрдого ответа. И тогда Верховный Главнокомандующий на глазах у изумлённой многочисленной охранки героически метнул свою проклятую глину[366] прямо на асфальт и на том гордо и мужественно завершил знакомство с фронтом. На всех парах жиманул назад в Москву. Ну чем Верховный Главнокомандующий смелей пуганой вороны? Голого куста испугался!