Что посеешь...

— Да погоди, дай сначала доехать! — усмехнулся дед. — Это сейчас поезда так быстро ходят, — он кивнул за окно электрички, где мелькали деревья, — а тогда... до Средней Азии мы, наверно, три месяца ехали. И ничего не ели почти, только был у нас хлеб из лебеды, разломишь его — он чёрный такой. И главное, если быстро бы ехали, а то загонят наш состав в тупик, паровоз отцепят — для других, скажем военных, нужд срочно понадобился — и мы стоим неделю-две. Все выйдут из вагонов, костры вокруг разведут — целый табор. Потом вдруг, непонятно почему, снова прицепят паровоз, все загалдят, снова в вагоны полезут, и, главное, все перепутают, кто где ехал, — ругань, драки! Наконец угомонились, поехали. Поезд тогда медленно шёл, паровоз еле тянул — уголь, что ли, плохой был? Ну, я за это время освоился уже с поездом, перезнакомился со всеми, во всех вагонах. Всё равно скучно было ехать. Тогда я такую штуку придумал: сходил с последнего вагона и пешком за поездом шёл, по сторонам поглядывал. Потом нарочно стал метров на десять отставать, потом — на сто... интересно, сердце колотится... думаю: догоню, нет? Такой своего рода спорт! Далеко отстану — поезд уже в точку почти превратится — тут страшно мне станет, брошусь догонять. И однажды так чуть не отстал. Далеко поезд упустил — и вдруг вижу: дым из трубы сильней повалил, там впереди подъём был, и он решил разогнаться, чтобы влететь на него. Я — бежать. Бегу, бегу, сердце в горле уже колотится, а поезд не приближается ничуть! И понимаю: если останусь тут, погибну, вокруг пустыня уже, и поезда ходят раз в месяц, наверное... Как догнал я состав, не помню, в глазах абсолютно черно было, ухватился за задний буфер, а залезть не могу, держусь и бегу, ноги уже переставляю, как автомат, и задыхаюсь. Хорошо, там какие-то беспризорники курили, помогли влезть. Ну, и с того раза я как-то сразу повзрослел, почувствовал, пока там сидел и на пустыню вокруг смотрел: всё, кончились детские игры, серьёзно пора к жизни относиться! А было мне тогда девять лет. Ну, так вот, с горем пополам, доехали до станции Голодная Степь — там у отца знакомые жили. Выделили нам там участок, стали всей семьёй его обрабатывать. Я не рассказывал тебе, как я сома в арыке ловил?

— Нет, ну когда же? — сказал я.

— Мотыжил я наш участок — подсолнухи выращивали, — а рядом был арык — канава с водой. Там орошаемое земледелие, воду подводят по арыкам, но не всегда, то пускают её, то перекрывают — экономят, вода там самое ценное. И вот уже почти спустили в арыке воду, вдруг слышу я, что-то плещется, и не так, как вода, так часто-часто и неритмично: шлёп! — потом часто: шлёп-шлёп-шлёп! Заглянул я в арык, а там огромный сом — серый в чёрненьких точках. Ну, я бросил мотыгу, ринулся туда, прыгнул на него животом — он выскользнул, извивается как змея, далеко уполз. Я туда, снова кидаюсь — он опять выскальзывает! Так раз, наверное, пятьдесят прыгал — и представляешь, не поймал!

— Надо было мотыгой его оглушить! — тоже разгорячившись, сказал я.

— Вот не догадался! — Дед азартно улыбался, и я, глядя на него, вдруг ясно почувствовал: а ведь он тоже был мальчишкой, весёлым и шустрым, и, главное, ему кажется, что это было совсем недавно — будто только позавчера ловил он в арыке сома.

Дед задумчиво улыбался, и пассажиры, которые оказались с нами рядом, тоже тихо улыбались, один толстый дядечка даже произнёс неопределённо:

— Да-а-а...

— Ну вот, днём я работал... или сомов ловил, — продолжил дед, — а вечером ещё подрабатывал: мать заставляла. На станции Голодная Степь холодную воду продавал пассажирам. Подходил к поезду с бидоном и кружкой, в тюбетейке на голове, и кричал с азиатским акцентом — смекнул, что так пассажиры больше любят! — Дед озорно улыбнулся. — «Холодный вода! Ошень холодный вода! Один кружка — тыща рублей!»

— Так дорого? — изумился я.

— А что? — улыбался дед. — Тогда деньги мало стоили, буханка хлеба стоила чуть не миллион!

— Так ты, выходит, миллионером побывал? — Слегка отодвинувшись, я посмотрел на деда.

— Побывал! — Дед весело кивнул. Все вокруг с ещё большим интересом смотрели на него.

— Ну вот, прожили мы там два года, собрали хороший урожай, продали, купили на вырученные деньги нужных продуктов и в двадцать втором году обратно в Берёзовку поехали.

— Ну и как вы ехали? — спросил я.

— Да с приключениями, как всегда! — Дед разошёлся, разговорился. — В городе Самаре на Волге — там у нас пересадка была — украли у нас мешок кишмиша и мешок риса.

— И как же это произошло?