Что непонятно в "Пиковой даме" (СИ)

Понятно, что сам по себе выигрыш трижды подряд чем-то выдающимся не является, его вероятность достаточно высока, около 10%. Но выигрывать соника, то есть с первой же прокидки трижды подряд - вещь уникальная. Поверишь тут во что угодно. Это что-то вроде недвусмысленного сигнала: "Голубчик (голубушка), твоя душа - в залоге!.."

Графиня за всю жизнь не поведала чужой/своей тайны ни одному из четверых сыновей. Юный Томский считает ее изрядной врединой, но она, конечно, знала, что делала. Ведь Томский рассматривает тайну, как основу для выигрыша, дело, напомним, вредное для души. Графиня Томская на самом деле творит благо, понимаемое превратно. Она лишь однажды дала три карты (не Тайну, а тайну) некоему Чаплицкому, которому тоже необходимо было отыграть у Зорича около 300 тысяч... "с тем, чтоб он поставил их одну за другою, и взяла с него честное слово впредь уже никогда не играть. Чаплицкий явился к своему победителю: они сели играть. Чаплицкий поставил на первую карту пятьдесят тысяч и выиграл соника; загнул пароли, пароли-пе, -- отыгрался и остался еще в выигрыше..." Цифры тут не случайны. Запомним.

Томский понимает эту ее "жалость" как благо, завидует "счастливцу", а Чаплицкий-то "умер в нищете, промотав миллионы".

Считается, что он нарушил условие больше не играть, но это нигде не сказано. Может, играл, а, может, и нет. Главное: ему не надо было выигрывать. Его нищета может рассматриваться и как его личное искупление, но 50 тысяч "повисли" на графине. Ну, около 50. Может, 47?

Описание графини Анны Федотовны вокруг ее милого диалога с внуком никак не дает оснований подозревать ее в недобрых намерениях по отношению к кому бы то ни было. Неприязнь к ней порождается скорее на нейролингвистическом уровне. Слова "Пиковая Дама" мы до того встречаем дважды - подряд - в самом начале повести. Это заглавие и первые два слова эпиграфа. Дальше мы ее ждем. А ее все нет. А ее на самом деле нет. Ее и не будет, она - порождение мнительности Германна. Даже само это сочетание слов появятся в повести в последних строчках.

Возьмем паузу и посмотрим на текст не столь пристально. В игру вступает дама.

Настоящая.

Зададимся вопросом, а зачем в повести история с барышней по имени Лизавета? Считается, что автору надо было продемонстрировать эгоизм и холодный расчет себялюбца. Полагают, что автору надо было как-то ввести Германна к старухе. Он цинично использует наивность девушки. Но это не так. Это слишком сложно. Продемонстрировать эгоизм и расчет можно всеми свершившимися действиями с одной только старухой. Как Германну попасть к ней? Да проще простого. Есть минимум два пути. Оба на два шага. Он - друг Нарумова, которого Томский просит ее позволения представить ей на балу и получает согласие. (Это единственная причина прихода Томского.) Так что еще одно такое же действо - и Германн был бы сам вхож. То, что Германн ей не ровня - не аргумент. Он и Нарумову не ровня. А ведь никто иной как Нарумов представляет впоследствии Германна миллионщику Чекалинскому. Так что первый путь - через великосветские врата. Второй - через калитку гопника. Да ведь Германн в конечном счете так и проник в дом! Совершенно чудным образом неописуемо кривым путем с крыльца в сени: двери были предварительно заперты; швейцара не было, слуга спал. С тем визитом вообще немало интересного. Покатившаяся навзничь мертвая графиня несколько позже найдена Германном сидящей камнем в креслах.

Лизавета нужна совсем для иного.

Елизавета - это Е.

Недостающая часть тонкого пасьянса. Замена Т на Е решила бы исход в пользу Германна. Рок (так любимый в эпоху Пушкина и самим Пушкиным) дает шанс. Раз нет трудолюбия, а денег хочется, пусть будет жена с приданым.

Но у Лизаветы приданого никакого нет, ее прекрасным душевным качествам молодые люди предпочитают наглость и холодность невест с капиталом.

Ее приданое - это выигрыш Германна. Только так можно безнаказанно взять взаймы у бесплотных сил. Помним: отыграться можно, выиграть - нет. Но если представить дело так, что Германн получит выигрыш только при условии женитьбы на Лизавете, то его выигрыш можно рассматривать приданым к ней. Сразу становится ясно, что тут действует не злой рок, а ангелы-хранители. Никто не ищет погибели Германна. Его ведут к правильному выбору. Прекрасная жена, капитал, покой и независимость. ("Иди-иди! Хорошая жена, хороший дом, что еще надо человеку, чтобы встретить старость!" В обоих случаях герой-игрок изменяет себе, заигрывается и обдергивается, а мог бы икру кушать.) А еще Германн получил бы - прощение. За смерть старухи, причиною которой он.