(Тишина восстанавливается. Оратор продолжает.) И что касается партии иезуитов, поскольку меня вызвали на объяснения по этому поводу (шум справа); что касается этой партии, которая даже без ведома реакции является сегодня ее душой; что касается этой партии, в глазах которой мысль – это несоблюдение закона, чтение – правонарушение, письмо – преступление, книгопечатание – оскорбление! (Шум.) Что касается этой партии, которая не понимает нашего века, которому она чужда; которая сегодня натравливает налоговую систему на нашу прессу, цензуру на наш театр, анафему на наши книги, осуждение на наши идеи, репрессии на наш прогресс и которая в другое время призвала бы проскрипции на наши головы (возгласы «Это так! Браво!»), этой партии – сторонницы абсолютизма, застоя, глупости, молчания, невежества, монастырского отупения; этой партии, которая мечтает о том, чтобы будущее Франции было не будущим Франции, а прошлым Испании; она напрасно старается услужливо напомнить о своих исторических заслугах, вызывающих у людей лишь омерзение; она напрасно старается подновить свои старые ржавые доктрины, запятнанные человеческой кровью; она напрасно старается использовать свои способности устраивать ловушки из всего, что связано с юриспруденцией и правом; она напрасно старается быть партией, которая всегда ведет свою подпольную деятельность и которая всегда, во все времена и на всех эшафотах соглашается исполнить работу палача в маске; она напрасно старается предательски проскользнуть в наше правительство, в нашу дипломатию, в наши школы, в наши избирательные урны, в наши законы, во все наши законы, и, в частности, в тот, которым мы занимаемся; она напрасно старается быть всем этим и делать это все, пусть она хорошо это знает, и я удивляюсь, как я мог на минуту поверить в обратное, да, пусть она хорошо это знает, времена, когда она могла представлять опасность для общества, прошли! (Возгласы «Да! да!».)
Да, столь раздраженная, вынужденная использовать средства, к которым прибегают лишь ничтожные людишки, вынужденная атаковать нас при помощи той самой свободы печати, которую она хотела бы убить и которая убивает ее саму! (Аплодисменты.) Отступающая от собственных принципов, судя по средствам, которые она использует, обреченная опираться в политике на вольтерьянцев, которые ее высмеивают, и в финансах на евреев, которых она так охотно сожгла бы! (Взрыв смеха и аплодисментов.) Бормочущая в разгар девятнадцатого века постыдные похвалы инквизиции, встречая в ответ лишь пожимание плечами и взрывы смеха, партия иезуитов может быть для нас лишь объектом удивления, неприятностью, феноменом, диковинкой (смех), чудом, если это то слово, которое придется ей по вкусу (общий смех), чем-то странным и отвратительным, как орлан, летающий среди бела дня (сильное волнение в зале), ничего больше. Она вызывает отвращение; но она не вызывает страха! Пусть она знает это и пусть она будет сдержанной! Нет, она не вызывает страха! Нет, мы ее не боимся! Нет, партия иезуитов не перережет горло свободе, уже слишком рассвело для этого. (Продолжительные аплодисменты.)
То, чего мы опасаемся, то, что приводит нас в трепет, что внушает нам страх, – это опасная игра, в которую играет правительство, не имеющее общих интересов с этой партией, но служащая ему, и употребляющее все силы общества против общественных устремлений.
Господа, когда вы будете голосовать за этот безрассудный проект, подумайте о следующем.
Сегодня все: искусства, науки, литература, философия, политика, королевства, которые становятся республиками, нации, которые стремятся стать семьями, люди, полные интуиции, веры, таланта, массы, – все сегодня идет в одном направлении, к одной и той же цели, одним и тем же путем, со все возрастающей скоростью, с той необыкновенной гармонией, которая является свидетельством промысла Божьего. (Сильное волнение.)
Движение в девятнадцатом веке, в этом великом девятнадцатом веке, это не только движение одного народа, это движение всех народов. Франция идет впереди, и все нации следуют за ней. Провидение говорит нам: «Идите!» и знает, куда мы идем.
Мы переходим от старого мира к новому. Ах! наши правители, ах! те, кто мечтает остановить человечество в его движении и преградить путь цивилизации, хорошо ли они подумали о том, что делают? Отдали ли себе отчет в катастрофе, которую могут вызвать, в страшном общественном Фампу18, которое они готовят, когда среди величайшего движения идей, которое увлекло род человеческий, в момент, когда огромный и величественный состав идет на всех парах, они украдкой, жалко, ничтожно вставляют подобные законы в колеса прессы, этого великолепного локомотива всеобщей мысли! (Глубокое воодушевление.)