Что я видел. Эссе и памфлеты

Та же небрежность была проявлена по отношению к пароходам, которые везли тело императора из Гавра в Париж. Однако это путешествие было восхитительным благодаря серьезному отношению прибрежного населения. Тем не менее ни один из этих пароходов не был надлежащим образом оборудован, съестных припасов не хватало. Не было кроватей. Отдали приказ не покидать судно. Принц де Жуанвиль должен был спать двадцатым в общей комнате на столе. Другие спали внизу. Устраивались на полу, немногим посчастливилось найти местечко на скамьях и стульях. Казалось, что власти попросту раздражены. Принц громко жаловался: «В этом деле все, что исходит от народа, – велико, все, что исходит от правительства, – мелко».

Направляясь к Елисейским Полям, я перешел через подвесной мост, заплатив за это. Что было настоящей щедростью с моей стороны, так как толпа, заполнявшая мост, уклонилась от уплаты.

Полки и легионы еще сражаются на авеню де Нейи. Весь проспект украшен или скорее обезображен ужасными гипсовыми статуями знаменитостей и увенчанными позолоченными орлами триумфальными колоннами, нетвердо держащимися на пьедесталах из серого мрамора. Мальчишки развлекаются тем, что проделают дыры в этом «мраморе», который на самом деле изготовлен из холста.

На каждой колонне между двумя связками трехцветных флагов можно прочитать название и дату одной из побед Бонапарта.

Посредственный декор в духе оперных декораций украшает верхушку Триумфальной арки: император на колеснице в окружении известных людей со Славой по левую и Величием по правую руку. Что означает статуя величия? Как воплотить величие в статуе? Сделав ее больше, чем другие? Эта представляет собой монументальный бред.

Эти плохо позолоченные украшения обращены в сторону Парижа. Обойдя арку, можно взглянуть на них сзади. Это действительно похоже на театральные декорации. Со стороны Нейи император, Славы и знаменитости – всего лишь грубо вырезанные каркасы.

Кстати говоря, статуи на авеню Инвалидов подобраны весьма странным образом. Опубликованный список представляет собой весьма противоречивое сочетание имен. Вот, например, трое из них: Лобау, Карл Великий, Гуго Капет¹⁰.

Несколько месяцев тому назад я прогуливался по этим самым Елисейским Полям с Тьером, который был еще тогда премьер-министром. Он бы наверняка лучше преуспел в организации этой церемонии. Он бы принял ее близко к сердцу. У него были идеи. Он понимает и любит Наполеона. Он рассказывал мне анекдоты об императоре. Месье де Ремюза передал ему неизданные мемуары его матери, в которых содержится сотня деталей¹¹. Император был добр и любил развлекаться, поддразнивая свое окружение. Поддразнивание – это злая выходка добрых людей. Его сестра Каролина хотела быть королевой. Он сделал ее королевой Неаполя. Но вместе с троном бедная женщина получила много забот и из-за этого слегка увяла. Однажды Тальма завтракал с Наполеоном – этикет позволял ему только завтракать с императором. В этот момент вошла королева Каролина, бледная и усталая. Бонапарт посмотрел на нее, затем, повернувшись к актеру, сказал:

– Мой дорогой Тальма, они все хотят быть королевами и теряют от этого свою красоту. Посмотрите на Каролину. Вот она королева, и как подурнела¹².

Когда я прохожу мимо уже, наконец, заканчивают разбирать бесчисленные обтянутые черным трибуны, украшенные бальными банкетками, которые спекулянты возвели в начале авеню де Нейи. На одной из них, напротив сада Божон¹³, я читаю следующую надпись: «Сдаются места. Трибуна Аустерлица. Обращаться к месье Бертельмо, кондитеру».

На другой стороне проспекта, на балагане, украшенном двумя ужасными картинами, одна из которых изображает смерть императора, а другая – мазагранский подвиг¹⁴, я читаю другую табличку: «НАПОЛЕОН В СВОЕМ ГРОБУ. ТРИ СУ».

Люди из народа поют: «Да здравствует мой великий Наполеон! Да здравствует старина Наполеон!» Торговцы снуют в толпе, выкрикивая: «Табак и сигары!» Другие предлагают прохожим какую-то теплую дымящуюся жидкость в медном затянутым в креп чайнике в форме урны. Старая перекупщица наивно предлагает среди этого шума свои кальсоны.

К пяти часам теперь уже пустой катафалк возвращается по Елисейским Полям, чтобы укрыться¹⁵ под Триумфальной аркой на площади л’Этуаль. Это отличная мысль. Но великолепные лошади-призраки устали. Они передвигаются медленно, с трудом, так что кучерам приходится потрудиться. Нет ничего более странного, чем «эй!» и «но!» обрушивающиеся на эту фантастическую императорскую упряжку.