Что, если мы поверим

– Она была единственной, кому я могла позвонить ночью, – стала рассказывать я. – Просто так, по пути домой, когда я даже не осознавала эту потребность выговориться. Я никогда не думала, что могу иметь такого друга. Она знала обо мне все. А потом просто выбросила. Меня. И за пару дней ничего от этой дружбы не осталось. Внезапная тишина. Знаешь, что ранит больнее слов? Их отсутствие. Молчание, холодная война. Но сейчас она говорит, что ее жизнь стала лучше, с тех пор как я перестала быть ее частью. Конечно, это она не мне говорит, другим, а мы так и не разговариваем друг с другом.

Скотт продолжал молчать. Я опустила голову глубже, пока вода не заполнила уши, и я перестала что-либо слышать. Когда я снова всплыла и, сморгнув воду, открыла глаза, Скотт все еще наблюдал за мной. Теплая синь разлилась у меня в груди. Я старалась выдержать этот взгляд, но не смогла.

– Прекрати это делать, – сказал он.

– Что делать?

– Прекрати верить во все это. Что жизнь без тебя может быть лучше. Это не так, Хоуп. Точно не так.

Но, по всей видимости, именно так. И ему ли не знать?

– Но ты сам говорил…

– Что?

– Что я должна оставить тебя в покое.

– Это другое.

– Ну да, другое…

– Да! – Он замолчал, и его лицо ожесточилось. Я уже пожалела, но он моргнул, и тот, другой Скотт, вернулся. – Это моя вина. Это… Сложно объяснить, ты не понимаешь.

– Это то самое чувство из четырех букв, верно?

Скотт медлил. В какой-то момент я подумала, что он закроется.

– Да, наверное, так.

– Скажешь, какое именно?

Скотт, глядя в сторону, пожал плечами.

– Фейк, – сказал Скотт, и его голос прозвучал непривычно глухо. Как-то бесцветно. – Если это можно назвать чувством. Скорее нет. Не знаю.

– Я понимаю. – Он посмотрел на меня, а я подплыла немного ближе. – Конечно, это можно назвать чувством.

Скотт молчал.

– А почему у тебя возникло это чувство?

– Это сложно объяснить, Хоуп.

– Ты мог бы попробовать.

Он вздохнул. Это было вздох «так-сложно-начать-говорить». А мне хотелось спросить, но я не решалась: что же случилось тогда, год назад? Он внимательно смотрел на меня, и я затаила дыхание.

– Откуда мне знать, что ты завтра не выложишь все это в People?

– Ну, – прошептала я. – Ты этого и не узнаешь.

– Вот именно. – Скотт прикрыл на мгновение глаза. – Я совершенно не знаю, кто ты такая. Разве что девушка, о которой я постоянно думаю.

Вода была теплая, но я моментально превратилась в ледышку, но потом снова оттаяла. Подплыв к краю бассейна, я повернулась к Скотту.

– Кажется, я ошиблась, – пробормотала я, подперев щеки руками.

– В чем? – спросил Скотт, а я закрыла глаза.

– Ты не кретин.

– Ну, как посмотреть…

Я снова открыла глаза:

– Ты хотел им быть. Но на самом деле ты не такой. Ты на самом деле – тот, настоящий Скотт.

Скотт отвел глаза. Желваки на челюсти затвердели и заходили ходуном.

– Я никогда не был настоящим Скоттом.

– Почему?

– На это есть тысячи причин. И я сам не все понимаю.

– Но PLY, это же ты настоящий?

– Нет. – Скотт все еще смотрел куда-то в сторону. – Может быть, в самом начале. Тогда часть меня была в нем, но… теперь нет.

– Поэтому ты уединился? Чтобы снова найти себя настоящего?

– Можно сказать и так.

– А как бы ты это сказал?

– Не знаю… Мне трудно находить нужные слова.

– До сих пор мне так не казалось.

– Хоуп, боюсь, ты меня не понимаешь. Я никогда не был им. Да, я писал эти дурацкие песни, но в них никогда не было меня. В них было только то, что хотели услышать люди.

Я немного испугалась. Все, что я сейчас слышала, очень походило на Скотта из «Притворяясь», но из нас двоих об этом знала только я.

– Твои тексты, ну, те, которые я читал, они настоящие, – продолжал он. – Тебя я знаю плохо, но твои тексты… Это чувствуется в каждой строчке, их больно читать, но это и затягивает.

Мне хотелось ответить ему что-то подобное, но я не стала лгать.

– Но ты тут как раз для того, чтобы этому научиться.

– Ну, – промычал он. – Кажется, у меня не очень получается.

Я тихо засмеялась и снова закрыла глаза. Купание в теплой воде меня разморило.

– Но похоже, что до сих пор ты и не особо старался.

Он промолчал. Я поморгала несколько раз и увидела, что он пожал плечами.

– Может, потому, что я боюсь?

– Чего?

– Не знаю.

– Думаю, знаешь.

Его рука под водой легла мне на спину.

– Я знаю, что ты слишком пьяна и устала, чтобы оставаться в воде.

Он притянул меня к себе, и я прикрыла глаза.

– Возможно, – прошептала я и положила голову ему на грудь. Кожа была гладкой от воды, а его руки теплыми. – Но и ты тоже.

– Пора выходить из воды, Хоуп.

– Но я не хочу.

– Ты простудишься.

– Нет…

Я расслабилась и позволила дотянуть себя до ступенек, ведущих из бассейна. Голова отяжелела, я старалась держать веки открытыми, но это почему-то плохо получалось.

– Хоуп, – шептал Скотт, а я пыталась моргать. – Не засыпай.

– Да.

– Вылезай.

Скотт, взяв меня под мышки, стал вытаскивать из бассейна. Вода стекала по телу, а октябрьская ночь сантиметр за сантиметром покрывала меня гусиной кожей. Мне нужно срочно обтереться насухо.

– Я принесу полотенца, – сказал Скотт. – Пойдем.

Обхватив себя руками, я наблюдала, как он наклонился за своей футболкой и кинул ее мне: