- Да. - Тая опустила взгляд. - Я не хочу вечно мучиться. Позвольте мне отмолить нас с магом-командующим.
Она смиренно села на колени, склонила голову, каясь во всем, что совершила и планировала совершить позднее.
Первый храмовник брякнул ключами - и решетка открылась.
- Выходи. Пусть твое покаяние видит весь гарнизон, дабы знать, что даже самые отъявленные распутники пред лицом смерти готовы уверовать в истинное.
Дважды просить не пришлось - Тая мышью выскользнула наружу. Под цепкими взглядами храмовников она вышла из подземелья, а там и из казарм.
Вечерело. Закатное небо нависло над переполненным внутренним двором. В самом центре, окруженный толпой людей, был сложен громадный костер из веток и березовых дров. К столбу-основанию привязывали Иттана. Тот сопротивлялся, но вяло. Нижняя губа его была рассечена, тонкая струйка крови текла из носа.
Тая отвела взгляд.
- Иди. - Первый храмовник подпихнул её в спину, пропуская к костру. Люди расступились. Вот и открылось их поганое нутро: те, кто ещё вчера бегали к магу за советом или мазью (и ведь Иттан редко отказывал), нынче изображали праведников. Судачили, желали болезненной смерти.
Ещё худшие твари чем подводники - те хоть не притворяются союзниками.
Тая села невдалеке от костра, скрестив ноги. Ей подали священную книгу. Первый храмовник громко заговорил, но Тая улавливала лишь обрывки фраз:
- Мы собрались.... грешников... покаяться... очистить святым пламенем... вознести дар... почтить память...
Тая всматривалась в страницы. Легко, без прежнего сомнения. Зная, что ищет среди пляшущих букв. И увидела подводников и догорающее пепелище. Первого храмовника, чей глаз пронзен стрелой. И многое другое. Кровавое. Жуткое.
Ничего менять не хотелось - эти Слова её полностью устраивали.
Главное - бездействовать, иначе дорога судьбы свернет в сторону.
- Спасибо, - сказала она, улыбаясь и откладывая книгу.
- Читай вслух! - рыкнул сподвижник храмовника.
Тот тем временем поджег нижнюю ветку, сырую от недавних дождей. Пламя занялось нехотя, ожило и погасло. Зашептались суеверные люди, убежденные, что коль огонь не разгорелся - чернокнижник должен умереть иным способом.
Тая ухмыльнулась. Один.
- Читай! - сподвижник отвесил ей пощечину.
Два.
Слизнула солоноватую каплю с уголка губ.
Три.
Огненный язык пожрал полено. Подобрался к связанному пленнику.
Четыре.
Кто-то радостно взвизгнул:
- Горит!
Пять.
Взрыв пришелся аккурат по казарменной башне. Осколки камней полетели в толпу, и гражданские, вопя, разбежались кто куда. Солдаты схватились за оружие. Через дыру в стене потянулись подводники. Мечи первых двоих были обагрены кровью стражников.
Сподвижник храмовника с визгом припал на землю, зажимая голову руками. Первый храмовник верещал о вере и богах, которые защитят его бренное тело.
Ну-ну.
Свист стрелы.
Храмовник упал прямиком в разгорающееся пламя. Тело боги не защитили; возможно, спасут душу?
Тая взбежала на костер, схватилась за веревки, что стягивали запястья мага.
- Не дрыгайся. Это я!
- Что происходит? - на выдохе спросил Иттан, крутя головой.
- Всё хорошо, - хмыкнула она, поддевая узел. - Держись за меня!
Они практически скатились по бревнам, и те хлестали их искрами пламени. Крики, стоны, вопли какофонией били по рассудку. Огонь разбежался по бездыханным телам, неуверенно тронул пожухлую траву и начал угасать.
- Пригнись. - Тая пихнула Иттана под каменные обломки Дома утех. Глубокую нишу она приметила ещё с утра, не подозревая, как та пригодится этим же вечером. - Сиди тут.
Дом утех стоит особняком от остальных сооружений, потому огонь не скоро перекинется на него. Да и вообще может не перекинуться.
- Ты куда? - Иттан стиснул её ладонь. - Боги, что случилось?!
- Позже. Никуда не уходи. Я скоро!
Она мазнула его лоб поцелуем и юркой крысой нырнула меж завалов.
26.
26.
Иттан.
Запах горелой плоти врезался в ноздри. Иттан зажал нос пальцами. Ещё недавно он слышал вопли и молитвы, позже сменившиеся победными рыками. И не понимал, что творится.
После всё смолкло.
Вкус смерти - насыщенный, въедливый - плыл по воздуху. В глазах жгло, но зрение прояснялось. Иттан уже различал очертания и световые оттенки - что радовало, потому как по возращении из завесы на его глаза будто набросили непроницаемую повязку. Страха не было, как и полной слепоты. Иттан ориентировался чувствами. Наверное, это и есть хваленая магическая интуиция. Он пока не понимал причин, но осознавал внутренним чутьем - его зрение преобразовывалось.
Но толку от этого - чуть. Быть беспомощным в разгар битвы - невыносимая мука. Быть неспособным защитить свою женщину - позор. Не знать, где она и жива ли вообще. Куда подевалась Тая?
Могла ли оставить слепца на растерзание тварям из завесы и сбежать налегке?
Иттан надеялся, что могла.