Чрезвычайный и полномочный

– Сейчас поймешь! – Колдунья плюнула в вождя Бултыхаев и сделала это достаточно метко. Слюна попала Шлепу на штанину, и та задымилась. В плотной ткани образовалась дырка. – Делай со жмуриками что хочешь! Хоть сожри! Очисти от них город, и армию подготовь к отражению атаки. Если этого не будет сделано в ближайшие два часа – а я лично проверю! – я отрублю сама тебе башку на площади, контра недобитая!

Губа начал отступать к двери.

– Ты персонально отвечаешь за все! – крикнула Лже-Офигильда, брызнув слюной, словно сильно и резво сжатая клизма. – Берегись обмануть! Готовь свою шею! У-га-га-га-га!..

Тут Шлеп Губа выскочил из тронного зала и, не обратив внимания на удивленных охранников, бросился бежать.

Теперь он знал, как себя чувствуют контрреволюционные элементы, на которых сыплются все шишки и которые не имеют ни малейшей возможности оправдаться.

Прямо скажем, неважно.

«Два часа? Два?! Да она рехнулась, эта тварь рехнулась! Как можно успеть навести порядок в городе за это время?»

Увлекшись своими весьма невеселыми мыслями, Шлеп не заметил, что дверь в комнату для заседаний правительства закрыта, и врезался в нее на всем скаку. Дверь слетела с петель, и вместе с варваром они ввалились внутрь, перепугав участников очередного совещания, закусывающих солониной первого сорта.

Наступила тишина, в которой медленно оседали клубы пыли, поднятые падением Шлепа.

Вожди кланов, они же Стражи Диккарийской Революции, они же командиры Революционной Армии, они же Кабинет Министров, взирали на Губу с выжидающим удивлением.

Наконец Шлеп встал и отряхнулся.

– Ты чего? Чего принял на грудь? – спросил державший кружку с вином Перхун Длинный Язык.

– Сейчас узнаете… – отозвался Шлеп, подходя к столу. – У нас на все про все два часа. Если мы не уложимся, а мы не уложимся… В общем, слушайте и запоминайте!..

Глава 10

Талиесин долгое время считал, что уже умер, но почему-то никак не может преодолеть границу между двумя мирами и уйти в страну духов.

Все голоса, что он слышал, все запахи, звуки, плеск волн, скрип уключин и хлопанье паруса – это, по его мнению, были только посмертные иллюзии.

А потом кто-то плеснул ему в физиономию ледяной воды.

– Ну, и хилые герои пошли! – прогрохотал голов Кровожадного Чтеца. – Ты в полном порядке, дружок, просыпайся! Хватит дрыхнуть, не то проспишь собственный триумф!

– Чего? – спросил голосом умирающего лебедя Талиесин, пытаясь заслонить глаза от солнца. Оно вовсю клонилось к закату, но не отказало себе в удовольствии пощекотать виконту глазные нервы. – О! А-а…

– Господин, просыпайтесь, – сказал сидевший рядом Черныш.

– Ы?

Тут виконт открыл глаза во всю ширь и увидел, что лежит на самой чистой скамье драккара, а вокруг него с благостными рожами толпятся дружинники. Вся честная компания собралась, включая Пнилла и Говоруна.

– А что случилось? – спросил Талиесин, потирая бледный лоб. – Как-то все нечетко. Мы уже приплыли?

Хохот – и на этот раз более уважительный.

– Приплыли, брат, – сказал Пнилл, возвышаясь над лежащим задохликом, словно приснопамятный Грендель.

Вспомнив о чудовище, виконт встрепенулся, но Черныш, предугадав реакцию господина, надавил ему на грудь и заставил лечь. Чувствуя себя дураком, виконт нахмурился.

– Да, а ты скромняга, – проворчал благодушно Ворчлюн Ухайдак. – Укокошил тварь и делаешь вид, что ничего не было.

Повсюду сверкали зубастые улыбки.

Протолкавшись сквозь толпу, к Талиесину подгребли коллеги по дипломатической работе. Стало шумно. Особенно усердствовал в дружеских тычках и похлопываниях Арбар.

Вскоре послу стало казаться, что орк от радости переломал ему большую часть костей, и так пострадавших в ходе схватки с монстром.

– Ладно, ладно, извини, – прогудел посол Головорезии, видя, что герой морщится от боли. – Это я от радости. Проклятье, ты ж такое дело сделал! Будь ты моим родичем, я бы моментально повез тебя домой и сделал королем Племенного Союза!

– Я сделал то, что должен, – сказал тиндариец, заметив, что экспедиция ждет от него какого-нибудь откровения. Честно говоря, виконт не имел понятия, что принято говорить в таких случаях. – Я видел… ну, как я убиваю монстра… в общем… ну, вы поняли…

Воины лыбились, не скрывая восхищения.

В их мире доблесть и сила были основными добродетелями, однако и хитрость, с которой герои иной раз одолевали опасных противников, никто не загонял в угол.

Так что виконт из непонятного и несимпатичного чужака вполне логично превратился в своего.

– Да, да, я уже объяснил, примерно, конечно, механизм этого явления, – важно надул губы Кровожадный Чтец. На его лбу светилась приличная шишка. – Твой случай, можно сказать, классический.

– Классический?