Чревовещатель

— В этом вы ошибаетесь, — ответил Жорж. — У меня есть гарантированное средство погасить этот вексель. Я не имею состояния, — продолжал молодой человек, — но у меня есть дядя: очень богатый, который любит меня как сына и присылает мне каждый год к первому января сумму вдвое больше той, которую я у вас прошу. Сегодня тридцатое ноября.

Даниель покачал головой.

— Никакой банкир не дает и ста су, — проговорил он, — полагаясь на случайность такого рода, как бы ни была она вероятна. Как имя вашего дяди?

— Филипп Домера, — ответил Жорж.

Даниель Метцер вздрогнул:

— Гаврский судовладелец? Но у него же миллионы.

— Пять или шесть, как уверяют.

— Итак, — продолжал Даниель Метцер с воодушевлением, — вы племянник Филиппа Домера. А у вашего дядюшки дети есть?

— Я и моя сестра — его единственные родственники, — ответил Жорж.

— Но тогда вы должны иметь на него громадное влияние.

Лейтенант улыбнулся.

— Не смею этим хвастаться, но он старается доставлять мне удовольствие.

— Если я хорошо понял, господин офицер, то у вас есть сестра? Стало быть, вы с ней поровну наследуете состояние дядюшки.

— Я никогда об этом не думал, уверяю вас. Я так глубоко привязан к дяде, что при мысли о его смерти прошу Бога продлить его жизнь.

— Чувство похвальное, но конечность жизни естественна, не правда ли? Когда господин Домера уйдет в иной мир, вы искренно огорчитесь, прольете потоки слез и получите наследство.

— Возможно. Но признаюсь, я не понимаю, почему вас это занимает.

Даниель Метцер сумел придать своему лицу веселое выражение.

— А! Вы изволите шутить, господин лейтенант! Положительно, еще пять минут назад я не дал бы вам и ста су.

— А теперь?

— О! Совсем другое дело! Вы получите тысячу франков. Вы получите их без всяких процентов! Теперь, когда я знаю, кто вы, вы внушаете мне большое участие.

— На каком основании?

— Как племянник и наследник миллионера. Я открываю вам кредит, а взамен прошу только об одном.

— О чем?

— Упомянуть обо мне в письме к вашему дяде. Получив благоприятный ответ, я поеду в Гавр.

Жорж Прадель не переставал удивляться.

— Вы поедете во Францию, чтобы увидеться с моим дядей? — воскликнул он. — Что же вы хотите ему сказать?

— Я хочу убедить его, что в этой африканской, почти девственной земле можно делать колоссальные дела и, если он захочет присоединить к моему капиталу часть своего и отдать в мое распоряжение некоторые свои суда, мы добудем без риска и почти без труда больше миллионов, чем он имеет теперь. Да, я намерен доказать ему это и надеюсь, что вы поможете мне своим влиянием.

— Но, милостивый государь, — возразил лейтенант, — я никогда не вмешивался в дела моего дяди. Не найдет ли он странным, что я занимаюсь ими теперь?

— Вовсе нет. Вы поступаете как преданный родственник, доставляя господину Домера средства увеличить свое состояние. На одних военных поставках можно получить страшные барыши, и я знаю недалеко от Алжира баснословно богатые золотые прииски. Мне не хватает средств, чтобы начать одному разрабатывать эту африканскую Калифорнию. Когда ваш дядя поддержит меня, все пойдет легко, и меньше чем за два года наш капитал увеличится в сто раз.

Жорж Прадель сделал знак, выражавший недоверие.

— А! — продолжал Даниель Метцер. — Я читаю ваши мысли, господин лейтенант. Вы дурно судите обо мне. Я очень серьезный человек и с радостью докажу вам это. Но пока не время. Свободны ли вы вечером?

Молодой офицер почувствовал, как сильно забилось его сердце.

— Совершенно свободен, — ответил он.

— Доставьте мне удовольствие, проведите со мной час или два. Я представлю вас госпоже Метцер, которая будет очень рада познакомиться с вами. Решено?

— Решено.

— Итак, до вечера. Мы выйдем вместе, но прежде я отдам тысячу франков, которые вам нужны.

Даниель Метцер отпер несгораемый шкаф и, взяв сверток с золотом, подал его гостю.

— Пожалуйста, назовите проценты, — сказал Жорж Прадель.

— Мне не нужно ни векселя, ни процентов. Вашего слова достаточно. Вернете мне этот пустяк, когда хотите.

Жорж Прадель, удивляясь неожиданным поступкам Даниеля Метцера, поблагодарил его и вышел вместе с ним. Расставшись почти у дверей дома, они разошлись в разные стороны, предварительно условившись, что увидятся вечером. Лейтенант отправился домой. Невыразимое смятение царило в его душе. Образ Леониды не оставлял его. Он думал: «Я люблю ее».

Лицо госпожи Метцер — лицо столь печальное, трогательное и прекрасное — было для Жоржа Праделя завораживающей загадкой. Внезапная перемена Даниеля Метцера по отношению к нему также озадачивала молодого офицера. Этот ростовщик, которого считали жадным и опасным, вначале отказал ему, но затем предложил пользоваться своей кассой без условий и дал деньги без процентов. Только ли желание завязать деловое партнерство с дядюшкой Домера стало причиной столь внезапного превращения?