Чмод 666

— Да, извините меня. Это — я повернулся к Ленке — моя парижская подруга, очень хороший человек и классный специалист по современной русской филологии. А это — я повернулся к Юлии — Юлия, дочь дяди Ираклия, следовательно — моя кузина. Крутая бизнес-леди, гроза нерадивых строителей и недобросовестных риэлтеров.

— Кстати, — вспомнила Юлия. — Когда я выходила замуж, все приметы были к счастью, а брак распался, причем довольно быстро. Но если бы мой брак не развалился, то я бы никогда…

— А я всегда был настроен категорически: не отмечать! — встрял я, испугавшись, что Юлия брякнет что-то лишнее. — Вот только не знаю, как коллегам на работе объяснить, вроде неудобно ссылаться на приметы, — смущенно признался я.

— Ну почему же неудобно? — удивилась Юлия. — Объяснишь потом все как есть, что категорически не хочешь, и все. Два года назад у одного знакомого фирмача было сорокалетие — он сразу всех предупредил, что праздновать не будет. И все поняли. В конце концов, это твой день рождения, тебе и решать. И потом — чего тебе до твоих коллег? Они — там, а ты здесь. И еще пробудешь в Москве какое-то время, как я понимаю.

— Все, я решил — не отмечаем! Никаких разговоров и тостов на эту тему! — произнес я, поскольку разговор начинал надоедать. — Давайте просто посидим, и отметим нашу встречу!

— Да ладно… — сказал дядюшка, которому уже порядком наскучила вся эта дискуссия. — Можно отмечать, можно и не отмечать, ничего страшного не произойдет. Ну, если суждено тебе попасть в аварию или заболеть на сорок первом году жизни — это и так случится. Я лично отмечал, и многие мои друзья тоже. Хотя — у двух моих соседей по даче громко праздновавших сорокалетие, баня сгорела и полнейший развал в семье.

— Баня пустая сгорела, или с людьми? — почему-то спросил я.

— Пустая, слава богу.

— Я, конечно, не проводила количественный анализ динамики разводов в случае отмечания или неотмечания сорокалетия, — заметила Ленка, — но если у человека в подсознании есть чувство протеста против этого невинного юбилея, то, конечно, отмечать не стоит. Можно самого себя таким образом запрограммировать на плохое. К тому же, для кого-то, отмечать — значит ресторан с цыганами и медведем, а для кого-то просто вечер дома с близкими друзьями и родственниками.

— Я вот тоже думаю, раз возник подобный настрой, ни к чему нам такой праздник «со слезами на глазах», — дядюшка неожиданно поддержал мою подругу. — Хотя, лично мое мнение, что весь трагизм заключается в том, что в сорок лет человек подводит свои первые итоги жизни, и далеко не всегда они удовлетворяют этого человека. А мы просто посидим, выпьем, поговорим. Без тостов и всяких формальностей. Думаю, это будет самое верное решение. А на сорокапятилетие организуем сабантуй побольше и покруче.

— Все дело в том, как ты лично сам к этому относишься, — решила сгладить ситуацию Юлия. — Если изначально накручиваешь, то и получишь согласно своим идеям. По полной программе. А если к такому юбилею отнесешься философски, то результат будет соответственным… Так что, не грузи ни нас, ни себя. Если не боишься, поменяй формулировку и расслабляйся, а если грузишь себя и сомневаешься в правильности — лучше уж ничего не отмечай.

— Моя мама тоже не отмечала сорокалетие из-за приметы, поэтому я думаю, что тоже не буду, скорее всего… правда, до сорока мне еще далековато, — резюмировала Ленка.

На этом дискуссия завершилась, женщины ушли на кухню готовить ужин, а мы остались одни с дядей Ираклием.

— Ну, теперь рассказывай, — сказал он мне.

— О чем?

— Не кривляйся. Обо всем. Что узнал, как с завещанием, в общем — все.

— Да, конечно. Ну, что я могу сказать… С завещанием — полная глупость. Отец все отписал своему аспиранту Латникову. Почему — не знаю. Но оригинал завещания почему-то потерян, сохранилась только копия. Копия не заверена, вследствие этого силы не имеет. По закону наследник я. Но поскольку доподлинно известно, что завещание где-то существует, я еще полгода не могу вступить в права, а если вдруг обнаружится оригинал документа, то все перейдет этому Латникову. Вот. С ним самим я еще не встречался, успею еще. Кроме того, вызывает подозрение поведение отца в последние сутки жизни. Он много чего делал, вот только неясно что, а главное — зачем.

И я рассказал о своих поисках практически все, что мне удалось выяснить. Обошел только молчанием свои мистические приключения и нашу с Юлией интимную сцену, но, по-моему, дядя о чем-то догадывался: все-таки он хорошо знал привычки своей дочери. Вообще-то на дядю мои истории не произвели особого впечатления. Когда я замолчал, он немного подумал, а потом сказал:

— Ты с Юлькой только поосторожнее. Она опасная, ты не думай. Вся в покойную мать. Это только с виду она такая лапочка. А внутри — кремень. Или — дамасская сталь, это уж как посмотреть.

— А что я? Я ничего! — усмехнулся я. — Почему-то совершенно не к месту вспомнился анекдот про мужика, который в завещании, оставил сто тысяч долларов в благодарность бабе, отказавшейся сорок лет назад выйти за него замуж.