Читать не надо!

Я не могу утверждать, что политические симпатии названных иностранных интеллектуалов — чистый жест при отсутствии риска для себя лично или безобидная дань времени, которая, по их разумению, может добавить им значительный моральный вес. Это было бы несправедливо. Я не могу обвинить их и во вмешательстве в чужие дела, поскольку каждая мыслящая личность, в том числе и интеллигент, имеет право высказывать и отстаивать свое мнение по любому поводу. Было бы несправедливым также заявлять, будто истинным мотивом их политической деятельности является «ностальгия по империи» или жгучая тоска по «Балканскому экспрессу». Я не стану утверждать, что «колониальное» высокомерие преграждает им путь к истинному пониманию вещей, поскольку подобное обвинение выглядит самоутешением высокомерного колониста. По правде говоря, что бы я ни сказала, все будет не так. Возможно, эти интеллигентные люди высказываются тем или иным образом просто потому, что их об этом просят. Сладкоголосым средствам массовой информации трудно противостоять. Интеллигенты всего лишь люди, и каждому важно быть востребованным.

В целом война в бывшей Югославии участила умственный, нравственный и эмоциональный пульс европейской интеллигенции. Уже давно отжившие свой век ожили, воспрянув от спячки, и снова скакнули в свою традиционную роль, каковая в прежние времена, являясь воплощением горького нравственного компромисса, одновременно приносила и глубокое моральное удовлетворение.

Пожалуй, не только чувство выпадения из игры (в которой интеллигенция уже не защищена институтами, или пыльными академиями, или эстетическими иерархиями; в которой остается только чистая борьба за существование на рынке), но также и врожденная необходимость участия в ней на стороне добра склонила интеллигенцию к приятию того, что ей предлагалось. А предлагается ей короткая жизнь в рамках средств массовой информации: на телевидении, в газетах, в радионовостях, редкое участие то в публичной дискуссии, то в телефоруме.

Интеллектуалы — не политические аналитики, эту школу они не проходили, но опять-таки — ведь и немногие политики имеют надлежащее образование. Интеллектуалы — не военные и не государственные стратеги, хотя их нередко в эту сторону тянет, но опять-таки и военные стратеги — это зачастую бывшие владельцы пиццерий (как, например покойный министр обороны Хорватии), а государственные стратеги, во всяком случае в послевоенной Югославии, — это всего лишь бывшие полицейские, преступники, банкиры, псевдоисторики и Бог знает, кто еще. Средства же массовой информации предлагают интеллектуалам, ради чего они их и призвали, их прежние традиционные роли старейшин, моральных судей, священников, гуманистов.

Среди таких интеллектуалов встречаются те, кто, поправ в своей частной жизни моральные принципы, приобретают вновь не без помощи средств массовой информации — моральную ауру. Есть такие, кто искренне верит, будто их слова изменят мир, изменят человеческие судьбы и склонят чашу весов в сторону добра. Имеются и такие, кто получает от всей этой затеи свою небольшую выгоду: постоянное мелькание их имен в средствах массовой информации — коммерческий плюс, и они смогут продать еще одну книжку, получить еще одно приглашение на конференцию, дать еще одно интервью.

Имеются и такие, кто обожает средства массовой информации, и те, кого обожают средства массовой информации. И такие, которые получают большее удовлетворение от собственного участия в определенном событии, чем от самого события. Я знаю одного писателя, который систематически записывает на магнитофон все свои телеинтервью.

— Я уже лет десять тому назад говорил, что вся эта история завершится в Косово! — утверждает этот писатель, щедро, с нескрываемым удовольствием на физиономии раздавая заявления насчет войны.

Есть циники, полагающие, что сегодня политика — область, доступная каждому: если актеры, преступники, писатели, бандиты, недоумки и убийцы могут становиться президентами, — значит, и сама политика больше не является уж такой сложной наукой. Есть тайные наркоманы, жаждущие кайфа от мощных страстей и кровавых событий, кровавейшим апофеозом которых является война. Имеются в каждой провинции политические и академические авторитеты, и эти — самые кровожадные, потому что обычно ненавидят вверенное им захолустье, но из лап своих в жизни его не выпустят. И наконец, есть такие интеллектуалы, чей отважный анализ, безжалостная критика и разумная, не коррумпированная позиция сохраняют у нас веру в незаменимую роль интеллектуалов в общественной жизни.