Чистый дом

– Здравствуйте, я… – профессор хотел все объяснить, но Андрей Иванович оборвал его жестом. Наступила непродолжительная пауза, в течение которой советник президента пристально смотрел на профессора.

– Вы знаете, Юрий Георгиевич, сколько людей мне поручилось за вас? – начал он. – И кто они?

– Могу представить, – ответил Юрий Георгиевич, словно провинившийся ученик на приеме у директора.

– Можете. А что же вы тогда всех этих добропорядочных господ и дам подставляете? Или вам все равно, что по вашей вине этим людям могут меньше доверять в будущем?

– Конечно нет, Андрей Иванович… – снова жест оборвал речь профессора.

– Тогда объясните, по какой причине вы отсутствовали на сегодняшнем совещании?

– Сегодня было совещание? – удивился Юрий Георгиевич. – Я не знал, я бы ни за что его не пропустил.

– Разумеется, вы не знали. Вам об этом не сообщили. А все из-за того, что не смогли с вами связаться. Все выходные ваш телефон был отключен, а почту, видимо, вы не проверяете.

– Я отключил телефон. Мы с семьей ездили за город, – оправдывался Юрий Георгиевич.

– Как мило. Особенно это было бы мило, если бы тут выпускали плюшевые игрушки или подстилки для пикников. А я что-то подобного тут не вижу. А вы?

– Нет, но…

– Никаких но! – Андрей Иванович повысил голос. – Мы здесь не в игрушки играем. Это самый засекреченный объект на всей планете. Мы выполняем государственный приказ строжайшей конфиденциальности, от которого зависит будущее всех: мое, ваше, президента, да всех людей Земли. После того, как вы дали согласие на участие в проекте, всецело принадлежите государству, а не себе. И должны быть готовы по первому же звонку в любое время дня и ночи явиться куда вам скажут и делать то, что велят.

– Я не на это подписывался! – вспылил Юрий Георгиевич. – У меня есть семья!

– Тихо! – тем же повышенным металлическим тоном оборвал его Андрей Иванович. – В сложившейся ситуации семья вторична. Главное, что имеет значение, – это проект. Все остальное не должно мешать выполнению вашей задачи – построению корабля по заданным параметрам. Вы даже не представляете, что от этого зависит!

– Я так не могу. Мне нужно уделять время и семье. Я и так вынужден от жены все скрывать. Не заставляйте меня делать выбор.

– Юрий Георгиевич, – тон Андрея Ивановича смягчился, – а выбора уже никакого нет. Он был. И вы его сделали. Два месяца назад, в институте, когда открыли желтую папку. Именно в тот момент вы решили свою судьбу. Вы могли отказаться, но научное любопытство и живой интерес взяли верх. И папку вы открыли, будучи предупрежденным обо всех последствиях этого шага. И я что-то не помню, чтобы вы просили время для того, чтобы посоветоваться с семьей. Теперь выбора у вас никакого нет. Только одно – подчинение и исполнение своих обязанностей. До победного конца. А после этого вы сможете вдоволь проводить время со своей семьей. Сейчас же для вас должна существовать только работа.

– А если я откажусь?

– Откажетесь? – удивленно спросил Андрей Иванович. – Вы не сделаете этого, потому что не из тех, кто вот так берет и выкидывает свое будущее на помойку. Вам нравится то, что делаете. Вы любите творить, создавать. А где найдете больше возможностей для этого, чем здесь? И вы прекрасно понимаете, что данный проект – самое важное событие в карьере. Люди вашей натуры держатся даже за самую тонкую соломинку, пусть даже и с острыми шипами, если она соединяет их с мечтами, идеалами, устоями. При этом вы не обращаете внимания на окружающих людей. Для вас главное – это воплощение идей и идеалов в жизнь.

– Неправда, я не такой.

– Такой, Юрий Георгиевич, просто вы этого еще не поняли. Но на всякий случай я вам все же разъясню последствия шага, на который вы хотите решиться сгоряча. Из этого проекта можно устраниться двумя способами. Первый – выполнить все поставленные перед вами задачи.

– А второй?

– Сомневаюсь, что вы хотите о нем узнать.

– Позвольте это решать мне.

– Будь по-вашему. Второй способ – потеря трудоспособности. Поскольку вы работаете интеллектуально, то в вашем случае – это лишение головы. Вам все понятно?

– Яснее некуда, – сказал Юрий Георгиевич. Он только сейчас начал понимать, во что ввязался. И если до этой поры профессор видел во всем проекте только научный интерес, то сейчас он предстал перед ним в новых красках – окрашенный в темные тона. Он понял, что просто так его не отпустят, о чем ему только что убедительно дал понять Андрей Иванович. – Я могу идти?

– Да, вы можете вернуться к своим обязанностям. Поскольку вас не было сегодня на совещании, довожу до вашего сведения, что завтра вы со мной и профессором Зельциным уезжаете на два дня.

– Как на пару дней? У моего сына будет игра. Я обещал, что приду.

– Значит, скажите, что не получится. Не стоит начинать наш разговор сначала.

– Опять секреты от семьи? Сколько так можно?! Мне все запрещено! Что, по-вашему, мне говорить жене?