Чистый Дом (СИ)

- Война мой дорогой друг. И не просто локальный конфликт каких-нибудь аборигенов в Европе, а полномасштабная мировая ядерная война, которая начнётся со дня на день. Вы сами прекрасно понимаете, в каком состоянии сейчас находится мировая политика. Порох заложен, фитиль очищен, спичка зажжена. Осталось только поднести, чтобы всё рвануло. И мы должны улететь до того, как это случится. И вы улетите вместе с нами.

- А как же те, кто останутся на Земле?

- А они пусть сами позаботятся о себе. Поверьте, у каждого своя роль в этой жизни и каждый, вне зависимости от своего желания, сыграет её с блеском. В том числе и вы. А теперь прошу вас меня простить, но вы не оставляете мне выбора.

Андрей Иванович нажал на чёрную кнопку, находящуюся с краю стола, и в кабинет тут же вошли два сотрудника службы безопасности.

- Сопроводите Юрия Георгиевича в камеру. И до отъезда не выпускать,- произнёс он.

*****

Глава 150

Ещё накануне вечером площадь перед Дворцом Совета и все прилегающие к ней улицы начали заполняться зеваками. Вереницы людей нескончаемым потоком стекались в Аритрарий со всех сторон. Каждый хотел почувствовать себя причастным к такому необычайно редкому явлению, как суд над одним из тринадцати старейшин.

Последний раз нечто подобное произошло в Бенгалии около двадцати лет назад, когда председателем совета старейшин был ещё достопочтенный отец Матен. Поэтому новость о том, что отца Мартия подвергнут суду облетела близлежащие земли с быстротой молнии. Многие бенгальцы, побросав все свои дела, устремились в столицу, предвкушая необычное зрелище.

Несмотря на интерес публики, а во многом даже вопреки ему, отец Верши решил заседание совета, на котором будет решаться судьба отца Мартия, провести в закрытом режиме, не допуская на него никого постороннего. Гражданам же решение совета будет озвучено уже после суда специальным глашатаем на площади перед Дворцом.

К полудню свободного места уже не осталось. Даже все деревья были буквально усыпаны бенгальцами, словно апельсинами в тёплый год. Только небольшая тропа, охраняемая солдатами отечественной гвардии, оставалась свободной. По ней во Дворец Совета около часа назад прошли старцы один за другим, а также необходимый обслуживающий персонал. Отца Мартия ещё ночью доставили во Дворец через запасной вход, находящийся с обратной стороны здания, чтобы избежать излишней давки и, тем самым, избежать ненужных жертв.

Собравшиеся разделились на два лагеря: тех, кто поддерживал отца Мартия и, не зная досконально всего происходящего, считал его жертвой политических интриг, а также тех, кто считал отца Мартия трусом и лжецом, которого надо вздёрнуто на высоком суку всем в назидание.

Наиболее смышлёные и хитрые с раннего утра начали принимать ставки на исход слушания, ставки на продолжительность заседания, на позицию председателя совета старейшин по делу и на любые иные факты, на которых можно было подзаработать. Они проталкивались вдоль площади, расталкивая локтями всех, попадавшихся на пути, громко крича: “Ставки! Принимаем ставки. Испытайте свою удачу и заработайте легкие деньги. Ставки! Принимаем ставки”. Народ охотно вёлся на заманчивые предложения и с надеждой на победу наперебой выкрикивали свои варианты.

Нервозная атмосфера царила и внутри Дворца Совета. С раннего утра в предвкушении суда сотрудники аппарата совета и иной персонал в глубоком молчании мельтешили из кабинета в кабинет. Поскольку никто не знал, сколько продлится заседание, которое по правилам не могло прерываться до вынесения вердикта, необходимо было подготовиться к непредвиденным обстоятельствам. В главный зал заносили бочки с водой, провиант, бумагу с письменными принадлежностями, кодексы и своды законов, даже одеяла и подушки. Так, прошлый суд продолжался целых три дня, прежде чем старейшины смогли прийти к единому консенсусу относительно участи обвиняемого старца.

Сложность сегодняшнего процесса заключалась в обвинении, которое предъявляли отцу Мартию. Государственная измена для старейшины считалось самым тяжким преступлением, за которое назначалась смертная казнь через отсечение головы. Однако для вынесения приговора требовалось полное единогласное решение всех остальных двенадцати старейшин. Если кто-то не соглашался с доводами обвинителя, коим мог стать любой другой старейшина, то предоставлялось время для его убеждения. Если же убедить такого старейшину не удавалось, то рассматривали вопрос об отстранении от должности и пожизненном аресте. Для такого вердикта было необходимо согласие десяти старейшин, включая председателя совета старейшин.

Совет мог также и помиловать обвиняемого, если ему удавалось убедить всех в своей невиновности. Подобное решение также в обязательном порядке должно было быть принято единогласно. Если хотя бы один из старейшин не соглашался с доводами о невиновности обвиняемого, то последний лишался должности и пожизненно отстранялся от государственных дел. Однако ему сохранялась не только жизнь, но и свобода.