Чистодел

– Дописывать не стал, навалял сам от начала до конца, только название оставил прежнее: «Оазис любви». Через неделю принес. Они прямо при мне прочитали и говорят: «А давай ты теперь будешь Абигайл?» – и контракт на стол. Я им: «Как же Машка?» А они мне: «Завтра будет девять дней, вот как».

– Не понял.

– Передоз, – сказал Сева и вздохнул. – Раньше-то она просто бухала по-черному, а года три назад еще и на наркоту подсела. А ведь когда-то стихи писала, неплохие. Под Ахматову.

– Значит?..

– Значит. – Мой приятель полез за сигаретой. – Три книги в два месяца, контракт на пять лет. Платят, конечно, меньше, чем Машке, но мне в самый раз.

– Теперь, выходит, ты у нас Абигайл? А можно просто Габи?

– На здоровье. – Сева, он же Габи, усмехнулся. – За такие бабки как хочешь называй.

– Ее кожа влажно блестела, алые губки, распухшие от поцелуев… – развеселился я. – И как читатель? Не плюется?

– Подмышки красавицы благоухали дезодорантом, – продолжил автор. – Нормально, пипл глотает, облизывается и просит добавки. Между прочим, все отмечают, что именно с «Оазиса любви» талант выдающейся писательницы заиграл новыми гранями. – Сева ткнул себя пальцем в пузо. – Вот так-то!

– В общем, литая грудь вздымалась перламутром, – подвел итог я. – Не замучился ты сюжеты придумывать?

– Это лишнее, – заявил известный дамский писатель, махнул рукой, сладко потянулся и зевнул. – У меня все продумано заранее. Моя героиня – девушка красивая, бедная и знатная. Первый и второй моменты сомнению не подлежат изначально, третий выясняется ближе к финалу. Обязательно появляются высокопоставленные родители. Оказывается, они много лет назад где-то потеряли ее, все это время искали и никак не могли найти. – Сева опять зевнул. – В крайнем случае возникает бабушка. Дедушки до такого счастья никогда не доживают.

– Значит, справляешься?

– За не фиг делать, – отозвался Сева. – Сплошной курорт! Райская палата для симулянтов. Десять дней, и роман готов к приему внутрь.

– А для души? – поинтересовался я и приготовился поклянчить что-нибудь из новенького.

Мой приятель покачал головой и ответил:

– С тех пор ни строчки. – Он закурил, перебросил мне пачку и продолжил: – Ни один автор более-менее приличную книгу сам не пишет.

– Это как? – удивился я.

– А так, – жестко ответил Сева. – Он просто сидит и записывает то, что ему диктуют.

– Кто диктует?

– Скажем так, тот ангел или демон, который стоит за его спиной. – Сева помрачнел. – Иногда так быстро, что записывать не успеваешь, или в час по чайной ложке. Приходит когда захочет, уходит когда вздумается.

– А твой ангел или демон куда подевался?

– Ушел и не вернулся, – сказал Сева и сграбастал со стола бутылку. – Ну и черт с ним, если честно. – Он обвел взглядом комнату. – Зато я теперь живу как человек.

– Жалеешь?

– Только раз в неделю, – сказал Сева и усмехнулся. – По пятницам. И тут же иду выпивать.

– Мило. – Я мотнул головой. – Но скучновато.

– А я хулиганю, – сознался Сева.

– Это как?

– Изящно, – сказал он, допил бутылку и тут же откупорил следующую.

Сева посмотрел на меня, я кивнул и повторил это упражнение.

– Описываю, например, картину неземной страсти, – продолжал прозаик. – Герой как вампир какой-то впился в юную очаровашку, целует в десны, обнимает за талию и ниже, а сам поверх ее плечика любуется задницей садовника, обтянутой грязными суконными портками. – Сева оживился. – Или она с ним на простынях, бьется в пароксизме страсти, томно постанывает, а перед глазами у нее плывут эпизоды романтического свидания пони Фиалки и серого ослика.

– И что, проходит?

– На ура, – отозвался он. – Все в полном восторге.

– Слушай, ты по-прежнему один живешь? – осведомился я.

– Приходит одна, – с легкой гордостью ответил модный дамский писатель. – Когда позову. А что?

– Да так. – Я засмущался. – У меня обстоятельства… В общем, можно я у тебя перекантуюсь денек-другой?

– По мне хоть всю жизнь живи, раз хороший человек.

Глава 29 А день, какой был день тогда? Ах да, среда

Помнится, я уже рассказывал, как в свое время по совету старших товарищей оборудовал совсем недалеко от Москвы целых два тайника и заложил в них разные полезные для себя предметы. Зачем? Да так, на всякий случай.

А вот о тайнике, устроенном в сотне километров от столицы, упомянуть я, кажется, забыл. Но это совсем не значит, что его не было. Еще как был, в самом что ни на есть лучшем виде. Аж до позавчерашнего дня.

Именно позавчера, в понедельник, я с утра пораньше сначала два часа ехал в электричке, потом почти час ждал автобуса и еще сорок минут в нем трясся, рискуя рассыпаться. Мой путь лежал через центр поселка с Вечным огнем и мемориалом.

Морозной зимой сорок первого здесь было жарко как в аду. Танки Гудериана рвались к Москве. Наши полки и батальоны, собранные с бору по сосенке, подыхали, но из последних сил держали оборону. Потом подошли свежие сибирские дивизии, и тогда уже немцам стало невыразимо кисло.