Чисто убийственный бриллиант

Послеобеденный чай на газоне плавно перешел в ужин, и, несмотря на мошкару и ощутимую прохладу, Стрега-Борджиа и их гости продолжали сидеть за столом. Небо сменило лазурный цвет на темно-лавандовый, и Лэтч повесил несколько фонарей на нижние ветви цветущей вишни, а Ток и Ффуп, совместив свои плавательные и зажигательные способности, запустили плавать во рву целую флотилию свечек в цветах кувшинок. Блэк Дуглас извлек из маленького футляра скрипку размером в три четверти и, пристроив крошечный инструмент под бородой, принялся наигрывать призрачную мелодию. Беседа за столом начала затихать, музыка вплеталась в голоса, словно бесконечная лента. Даже миссис Маклахлан отвлеклась на мгновение от слежки за Дэмп и, закрыв глаза, вздохнула с глубоким удовлетворением.

— Эту мелодию играли на нашей свадьбе, помнишь, дорогой? — шепнула синьора Стрега-Борджиа мужу, желая поднять его настроение. Однако Лучано продолжал хмуриться. Впереди маячила мрачная перспектива целой недели в переполненном гостями доме, и он воздержался от ответа. — Лучано, ну вот это ты просто должен помнить… — Надеясь, что музыка затронет те струны его души, которые были неподвластны словам, синьора Стрега-Борджиа начала подпевать скрипке: — Последний поцелуй перед разлукой…

Лэтч, шествовавший по газону с зажженным канделябром в каждой руке, остановился как вкопанный. Эта песня… Он и представления не имел, что у его хозяйки такой глубокий голос. Музыка пробуждала давние воспоминания, и глаза дворецкого наполнились слезами. В детстве мама пела ту же самую мелодию, чтобы убаюкать его…

Даже Титус, как ни странно, на этот раз не почувствовал неловкости из-за маминого поведения. Он всегда любил ее пение и теперь знал, что все за столом тоже захвачены мамиными чарами. Все, кроме Фьяммы д’Инфер, раскачивались в такт музыке, лишь она одна осталась неподвижной, скривив рот в презрительной усмешке. Дэмп, которая сидела за столом напротив синьоры Стрега-Борджиа, вдруг принялась дирижировать, используя погасшую свечку вместо палочки…

Миссис Маклахлан внезапно вынырнула из сладкой дремы. Что-то упало ей на колени и тут же начало карабкаться вверх по скатерти. Посмотрев вниз, она обнаружила маленького пряничного человечка, целый поднос которых она испекла сегодня утром. Только теперь он уже не был инертным печеным изделием, а весьма подвижным существом, причем, к ужасу няни, очень голосистым.

— Ня-ня-ня, ня-ня-ня, не поймаешь меня! — запищал он. — Я Пряничный Человечек. — И словно чтобы подчеркнуть сказанное, помчался вокруг стола, перепрыгивая через бокалы с вином, вилки и ложки.

Услышав шум, синьора Стрега-Борджиа затихла на полуслове и вопросительно посмотрела на миссис Маклахлан.

— Должно быть, в муке были жучки, — пробормотала няня и протянула руку, чтобы поймать фигурку.

— Я так недумаю… — Фьямма д’Инфер ловко подцепила Пряничного Человечка вилкой. К ужасу миссис Маклахлан, она поднесла визжащую маленькую фигурку ко рту и со злодейской улыбкой откусила ему голову.

Дэмп уронила свою дирижерскую свечку и заорала во все горло. Миссис Маклахлан в мгновение ока очутилась рядом с ней, схватила малышку со стула и крепко прижала к груди.

— Бедная моя девочка. Что случилось? — закричала синьора Стрега-Борджиа, которая не видела, как был обезглавлен пряник. И, соответственно, пребывала в неведении относительно того, отчего так горько рыдает ее младшая дочка. Миссис Маклахлан, надеясь избежать объяснений, попыталась отвлечь публику.

— Помнишь, Дэмп, что я тебе говорила о свечках? — ворковала. — Они горрррячие, жжжгутся.

Поскольку на свечке, которую только что держала Дэмп, не было никаких признаков огня, подобное утверждение могло бы вызвать недоумение собравшихся. Но тут, как нельзя более кстати, во главе стола появилась Мари Бэн. Тень поварихи зловеще упала на скатерть, и из большого кофейника, который она держала обеими руками, донесся вулканический грохот. Она двинулась по направлению к хозяевам, и при каждом ее шаге из носика кофейника вырывался шипящий коричневый фонтан. Синьор Стрега-Борджиа встал.

— Вы уверены, что справитесь? Давайте, Мари Бэн, я вам помогу… — Но прежде чем он успел шагнуть к ней, повариха качнулась и с приглушенным воплем грохнула кофейник на середину стола.

— Он есть горячий, — сказала она, что было излишне, поскольку скатерть вокруг кофейника начала буреть, распространяя запах белья, горящего под утюгом. — Теперь мы иметь кофе, — продолжила она, и это незамысловатое утверждение в ее устах прозвучало, словно угроза. Уставившись на Блэка Дугласа, она спросила: — Молёко? Захар? — и, наклонив кофейник под опасным углом, плюхнула бурой жидкости в ближайшую чашку.

— Что этотакое? — прошептал Титус, когда отец опустился на стул. — Оно пахнет чем угодно, только не кофе…