Чисто партийное убийство

В. Никонов: «Это напоминало иногда некоторые такие демонстрации. При этом он, да, ходил в магазины, делал покупки и так далее. А вот в связи с этим как раз ему собственно и вновь предложили дачу, чтобы он где-то гулял в другом месте, а не в центре Москвы. И там он тоже гулял, общался с людьми естественно, он ходил, да, там, там был сельпо, он ходил в этот магазин, там была какая-то палатка в Жуковке, где надо было стоять в очереди, и он туда тоже приходил, какие-то продукты брал».

Молотов с Жемчужиной до конца жизни жили, как говорится, душа в душу. О ее аресте не вспоминали, во всяком случае, при посторонних. Никогда не ссорились. Обожали внуков, хотя дед был очень недоволен, например, увлечением юного Вячеслава группой «Beatles» и футболом, считая, что это отвлекает от изучения серьезной марксистско-ленинской литературы. Дед делал все, чтобы Слава увлекся политикой.

Вячеслав Никонов: «И вот тоже родители у меня там смеялись, как-то меня забирали из больницы, а я в пятилетнем возрасте был, сажают в машину, я спрашиваю, а закончился ли официальный визит в Советский Союз министра иностранных дел Кубы Освальдо Дестикос Дарато? Это, конечно, это, конечно, от деда».

Весной 1970 года в связи с резким ухудшением здоровья Жемчужину поместили в Центральную клиническую больницу. Диагноз — рак. Каждый день восьмидесятилетний Молотов садился в Жуковке на электричку, доезжал до Филей, пересаживался на метро, затем садился в автобус, шедший до ЦКБ, проводил там день, а вечером проделывал весь путь в обратном направлении.

На машине езды от Жуковки до ЦКБ десять минут.

Но Молотову машина не полагалась, и он тратил на дорогу час в один конец.

Умерла Жемчужина 1 мая 1970 года.

Свою обожаемую Полину Молотов переживет на целых шестнадцать лет и уйдет из жизни, когда страна будет отмечать другой пролетарский праздник — годовщину революции.

Молотов умер 8 ноября 1986 года. Мистика.

За два года до смерти, в 1984 году, его вдруг восстановят в партии, хотя обращался он с этой просьбой в ЦК постоянно, особенно накануне очередного съезда. Правда, при этом свои записки туда же о положении в стране отправлял намного чаще.

Вячеслав Никонов: «Приехали две машины, значит, на дачу, очень вежливые люди сказали, что вот, Вячеслав Михайлович, не могли бы вы поехать с нами в Центральный Комитет, да, вот вас восстановили в партии. Мне уже домработница рассказывала, как дед там, волнуясь, пошел одеваться, очень долго там примерял костюм, галстук, отвезли, отвезли в Центральный Комитет, на Старую площадь».

Принимал Молотова сам генеральный секретарь Константин Устинович Черненко.

По возвращении девяносточетырехлетний Молотов скажет про семидесятитрехлетнего генсека:

— Что-то он задыхается, боюсь, долго не протянет.

Аудиенция длилась минуты две.

В тот день на даче накрыли стол. Восстановления в партии Молотов со своим фирменным упорством добивался почти двадцать пять лет. А добившись, видимо, потерял цель в жизни. Ведь сколько Молотов себя помнил, он за что-то и с кем-то боролся.

И вдруг все закончилось.

С этого момента, по свидетельству близких, он начал резко сдавать.

8 ноября 1986 года в ЦКБ умер человек, с уходом которого закончилась целая эпоха. Этот человек вступил в партию большевиков в 1906 году в первую русскую революцию, а умер в самом начале перестройки, которую, кстати, сразу одобрил. Вместе со своими соратниками он попробовал осуществить на земле грандиозный эксперимент, равного которому история, пожалуй, не знала.

Они были фанатиками своей идеи и не считались ни с чем: ни с вековыми традициями, ни с человеческими жертвами, ни с богом, ни с дьяволом. Именем революции они готовы были убрать с дороги даже родственников и друзей, если эти родственники и друзья переставали верить в их идеи. Эпоху, в которую они втянули страну, называют великой и ужасной.

Точнее не скажешь.