Чистка

Последняя повестка пленума ЦК касалась положению дел в НКВД, разбору дела антисоветской группы в органах. Сталину уже с августа 1936 г. было известно, что бывший нарком Генрих Ягода был правым и скорее всего, намеренно запустил борьбу с антисоветскими организациями. Но тогда еще даже близко не ясна была картина этого запущения, все центральное руководство НКВД, внешней разведке, а также почти все начальники в регионах и нацреспубликах были заговорщиками, правыми, троцкистами и шпионами. Ежов фактически возглавил эту антисоветскую организацию в органах и вот, ему предстояло сделать так, чтобы Политбюро ни о чем далее не знало. Чтобы это сделать Ежову и другим чекистам, которым еще доверяли, надо было кого-то принести в жертву, свалить все упущения, все преступления. Конечно же, речь в первую очередь шла о Ягоде и ближайшем его окружении. Тем не менее, Ягоду еще пытались защитить.

С докладом выступил нарком Николай Ежов, он не отрицал, что в органы проникли враги, но заявил, что 80% из них не имели отношения к аппарату ГУГБ. Таким образом, он отводил удар от места главного скопления право-троцкистов, ведь именно в ГУГБ засели самые опасные вредители, включая их штаб. Он рассказывал о проблемах работы, недочетах, рассказывал, как политическим заключенным в тюрьмах создавали тепличные условия, это в некоторых случаях делалось, чтобы они молчали и не давали показаний на других сообщников. Заключенные постоянно что-то требовали, устраивали театральные голодовки и им шли навстречу. Сталин поинтересовался, кому подчинялись тюрьмы и Ежов ответил, что бывшему секретно-политического отдела Молчанову. Эта цитата Ежова говорит об «ужасных» условиях в тюрьмах: « Настолько, товарищи, требования заключенных удовлетворялись, что до курьезов доходило. Заключенные в Челябинском политизоляторе играли в волейбол. Там, кстати сказать, были спортивные площадки, где они играли в волейбол, крокет, теннис. Так вот, они играли в волейбол, и когда мяч перескакивал через стену на другой двор или на улицу, дежурный, который стоял на посту, должен был бежать за мячом. Однажды дежурный отказался, тогда заключенные пожаловались в секретно-политический отдел и тут же получили распоряжение от помощника начальника секретно-политического отдела о том, что дежурный обязан мяч передавать».

Рассказав о плохом положении тюрем, он перешел на проблемы кадров. Он сказал, что в НКВД работало 699 предположительно бывших оппозиционеров, из них 329 в ГУГБ. Из этого числа 238 арестовали, причем 107 в ГУГБ. В основном речь шла о мелких фигурах, чья потеря никак сильно не вредила право-троцкиста в органах. В качестве примера Ежов привел Евгения Баланюка, бывшего начальникаТаганрогского ГО НКВД. Сталин уже видел ранее эту фамилию, там, в Таганроге была ячейка троцкистов-зиновьевцев, которую возглавлял первый секретарь горкома партии Степан Варданян, глава городского УНКВД Баланюк входил в его группу и прикрывал их деятельность. Более того, утверждалось, что Варданян фактически управлял местным отделом органов. Когда центр объявил борьбу с вредительством, эти двое просто симулировали деятельность, сам глава горкома говорил: «Все-таки приходится нам с Женей для приличия некоторых чудаков арестовывать, а кто с нами, тот не пропадет». Долго это не продолжалось, падение Варданяна произошло внезапно, чуть позже разоблачен был и Баланюк .41

Затем Ежов рассказывал, как органы «прозевали» возникновение подпольной польской организации в СССР, виноватыми оказались внедренные агенты польских спецслужб, которые дезинформировали ГУГБ о положении дел с польскими националистами, потому о растущей опасности знали мало. Ежов говорил про польских шпиков: «Внедрение польских агентов к нам в аппарат – это была установка Пилсудского. Он добивался этого внедрения своих людей в компартию Польши, которые затем перебрасывались по линии компартии Польши в Советский Союз и здесь уже попадали в органы НКВД. Производилось также внедрение польских агентов в сеть наших резидентур в Польше, в некоторых случаях устраивали провал резидентуры, их вызывали затем в Советский Союз, а здесь они становились к нам на работу. Таким образом, были внедрены к нам Сосновский, Маковский, Стецевич, Ильиниш, Мазепа, братья Богуславские и др. Задача, которую они себе ставили, была следующая: вливать в нашу агентурную сеть агентов польского штаба, уничтожать материалы, разоблачающие деятельность польской разведки, смазывать дела по арестованным польским агентам. Они вели широкую дезинформацию и просто разлагали наших работников, сводя их с девочками и т. д., расхищали государственные средства».