Чистилище

После того как Энрико переоделся в шорты и футболку, он взял коробку и уселся с ней на кровати. Веревки, которыми она была перевязана, не только не растрепались от времени, но и, наоборот, оказались удивительно крепкими. Попытки их развязать не увенчались успехом. Энрико отправился в гардероб за своим перочинным ножом. Когда острое лезвие коснулось веревок, в голову вдруг пришла мысль: действительно ли он хочет узнать, что скрывается внутри этой картонной коробки? Может, мать не говорила ему о настоящем отце из-за действительно весомых причин? Он подумал о словах, которые в панике выкрикнула Розалия Бальданелло: «Уходи, уходи прочь! Ты точно так же предался греху, как и твой отец, я вижу это на тебе. У тебя такие же глаза, такой же взгляд. Твой отец согрешил перед Богом и навлек на нас гнев Господа. Он назначил тебя своим душеприказчиком?» И потом еще, собрав последние силы, она кричала на Энрико: «Убирайся! Оставь мой дом, сатана, и никогда больше не возвращайся сюда!» Если предположить, что это был горячечный бред старой умирающей женщины, то все выглядело печально и ужасно. А если в этих словах есть правда? Если Розалия Бальданелло была в здравом уме и понимала, что говорила? Тогда у Энрико были серьезные причины ужаснуться. Был ли он сатаной? Ему вспомнилось существо с крыльями из сна, первоначальный ангельский облик которого сменился дьявольским, пугающим, а крылья с перьями превратились в перепончатые крылья летучей мыши. Каждый раз Энрико охватывал ужас, когда он видел дьявольскую морду, в которой слегка угадывались человеческие черты, так как в том существе, с которым сталкивался Энрико, он узнавал самого себя.

Однако эти размышления ни к чему не приведут, это он знал по своему богатому опыту. Резким движением разрезав веревки, он быстро снял крышку с коробки. Если уж он решился на это, то нужно поскорее узнать, что же завещала ему Розалия Бальданелло.

Энрико рассчитывал обнаружить там личные записи, старые фотографии или дневник, подобный дневнику Фабиуса Лоренца Шрайбера, но, судя по первому взгляду, его наследство состояло лишь из газетных вырезок. Коробка доверху была заполнена большими и маленькими газетными статьями, все они были аккуратно вырезаны — никаких кривых или оборванных краев. Их кто-то тщательно вырезал ножницами, кто-то, для кого порядок и точность играли большую роль. Так обычно поступали все поколения бабушек и дедушек Энрико.

Самая верхняя статья состояла из множества вырезанных колонок и была позаимствована из самой крупной газеты Рима — «Мессаджеро ди Рома». Выпуск был от 7 мая и начинался жирным заголовком: «Чудесное излечение в Ватикане». Подзаголовок гласил: «Новый понтифик: святой или шарлатан?» Когда Энрико прочитал первые строки статьи, он вспомнил происшествие, о котором очевидцы раструбили по всему миру. Энрико сам видел в телевизионном сюжете, как вновь избранный Папа Кустос во время аудиенции поставил на ноги прикованную к инвалидному креслу женщину. Средства массовой информации пестрели противоречащими друг другу сообщениями. Одни утверждали, что женщина была полностью парализована, от шеи и ниже, а другие писали о пошлом трюке, об избитом фокусе. Во всяком случае, этот инцидент стал началом связанных с Папой и Ватиканом волнующих событий, которые достигли апогея во время покушения на Кустоса.

Хотя Энрико не очень интересовался делами Церкви, он все же следил тогда за развитием событий. Тот, кто смотрит телевизор, читает газеты или слушает радио, не мог равнодушно к этому отнестись.

Он еще порылся в коробке и обнаружил множество статей, комментариев и сообщений, описывающих действительные или мнимые чудесные способности понтифика. Энрико не мог сказать, что его больше удивляло: то, что его двоюродная бабка проявляла живой интерес к понтифику и его необычным способностям, или то, что старушка просмотрела в поисках этих статей все крупные газеты Италии, которых в маленькой деревне Борго-Сан-Пьетро, наверное, было не достать. Несколько газетных вырезок были посвящены расколу Церкви и антипапе Луцию, и Энрико не мог уловить очевидной связи с сообщениями о чудодейственных силах Кустоса. В любом случае у Розалии Бальданелло сохранился явный интерес к Церкви и Папе вплоть до самой смерти.