Чистилище

За алебардистами последовали музыканты, их костюмы тоже напоминали форму швейцарских гвардейцев. Барабанной дробью они сопровождали шествие антипапы, который, облачившись в белые одежды, вышел под радостное ликование толпы из темноты главного портала церкви. Очевидно, множество приверженцев новой Церкви специально прибыли в Неаполь на церемонию.

«У нас есть Папа, — снова произнес кардинал. — Кардинал Томас Сальвати выбрал имя Луций IV».

— Как назло, Луций, — тихо произнесла Елена.

— А что ему мешало это сделать? — спросил Энрико.

— Ничего, но антипапа выбрал имя очень обдуманно. Оно значит «светлый», «чистый». Таким хочет стать антипапа: по его мнению, это ясная альтернатива понтифику-злодею.

— Обо всем этом я не могу так хорошо судить. Но внешне этот Луций выглядит неплохим человеком.

Антипапа был высоким, стройным и, как для понтифика, достаточно молодым. Энрико назвал бы его энергичным пятидесятилетним мужчиной. Луций мило улыбался в камеру и раздавал благословения urbi et orbi[4]. До этого момента в холле было довольно тихо. Теперь же сторонники и противники антипапы разделились.

— «К городу и миру»! Не смешите меня! — распылялся противник. — Этот Луций сейчас даже не в Риме. Только там может восседать истинный понтифик, а не здесь, в Неаполе!

— Терпение, Луций еще придет и в Рим! — ответил кто-то из другого конца комнаты. Так, слово за слово дело дошло до горячего спора, который заглушил речь Луция. Елена ерзала в кресле, пододвигаясь на самый край, чтобы не пропустить ни одного слова. Энрико тоже внимательно смотрел телевизор, но не смог расслышать слова антипапы. В его голове снова зазвучал этот странный голос: «Слышишь меня? Это хорошо. Ты должен идти за мной. И не вздумай от меня бегать. Следуй за мной!»

Как Энрико ни силился, он не мог избавиться от голоса в своей голове. Он опять видел перед собой картины из сновидения, чувствовал жар и ужас. А затем вернулось головокружение, и вся комната с людьми и телевизором превратилась в бесконечно вращающуюся карусель…

Чьи-то руки подхватили его, направили по коридору в номер и усадили, беспомощного, на кровать, которую сегодня утром горничная застелила свежим бельем. Над ним вдруг склонилось озабоченное лицо… Зеленые глаза, высокие скулы… Елена.

— Как вы себя чувствуете, Энрико? Может, позвать врача?

— Нет, не нужно, спасибо. У меня уже бывали такие приступы. Через пару минут все пройдет. Мне нужно просто немного отдохнуть. Вы можете спокойно отправляться к телевизору!

— А как же вы?

— Я попытаюсь вздремнуть. Этой ночью я плохо спал. Наверное, сейчас нужно наверстать упущенное. Давайте встретимся вечером и поужинаем! Ресторан в этом отеле, должно быть, очень хорош.

— Договорились, — ответила Елена.

Когда Энрико остался один, головокружение постепенно стало проходить. Ему было стыдно, оттого что он произвел на Елену и других гостей столь жалкое впечатление. Кроме того, его удивило это происшествие. Конечно, ему были знакомы видения из сна, странный голос в голове и приступы головокружения. Но до сегодняшнего времени все это случалось с Энрико лишь по ночам, во сне. И каким бы ужасным ни был кошмар, от него всегда можно избавиться, открыв глаза. Однако как убежать от кошмаров, которые преследуют тебя наяву, когда ты не спишь?

Несмотря на то что Энрико смертельно устал, он все равно не лег спать. Он боялся сна, опасался того состояния, в котором ему снова может привидеться кошмар. Вместо этого он порылся в чемодане и вытащил книгу, которую дала ему мать на смертном одре. Тихим надломленным голосом она успела произнести лишь одну фразу, сказав ему на ухо:

— Прочти это, Энрико, и пойми!

Это был старый дневник в кожаном переплете, которому насчитывалось двести лет; в некоторых местах его страницы просто могли рассыпаться. Энрико с трудом пытался расшифровать древние выцветшие каракули. До сегодняшнего дня он сумел прочитать лишь первые страницы и понял, что речь идет о записках некоего Фабиуса Лоренца Шрайбера, предка человека, которого Энрико всю свою жизнь считал отцом. Как ни раздумывал Энрико, но так и не смог понять, почему родители скрывали от него правду. Мать даже перед самой смертью не рассказала ему все. Наверное, ему стоило прислушаться к ее совету и тотчас же прочитать эти старые записи, чтобы все понять. В них говорилось о какой-то поездке в верхнюю Италию, как раз в ту местность, где находился сейчас Энрико. Поэтому, уезжая в аэропорт Ганновера, он взял дневник с собой.

Он удобно устроился на кровати, подложил подушки под спину и сконцентрировался на старых, искусно изогнутых буквах, которые постепенно сливались в слоги и слова…