Чистая работа

— Да я же рассказывал какой! Черный такой, здоровенный придурок, накачанный. Вот и все — я же говорю вам, что толком его не знаю.

— Подумай, может, еще что припомнишь?

— Не знаю я больше ничего, ё-мое! Мне здесь грозят по-всякому, думают — стукач.

Ленгтон смотрел на него выжидающе.

— Ну, так я же сказал: зубов некоторых нет, а спереди фикса золотая или, может, две…

И Вернон нервно улыбнулся, обнажив ряд кривых, желто-бурых от табака зубов.

На обратном пути из Уондзуорта Анна чувствовала себя будто выпотрошенной. Ленгтон пребывал в мрачном настроении.

Снова и снова он спрашивал ее о том, как выглядит Рашид. Они быстро сообразили, что когда хозяин дома стоял в кухне и договаривался с Сикертом насчет нового курятника, то именно Рашида он и видел.

Когда Анна ездила в общежитие в день ареста Артура Мерфи, она только мельком видела человека, который захлопнул перед ней дверь. Он был большой, мускулистый, в боксерских трусах и, как ей вспоминалось, с золотыми коронками на зубах.

— Никакое это не совпадение, — пробурчал Ленгтон.

Получалось, что Рашид вполне мог иметь отношение к убийству Гейл, а самое главное — мог быть одним из тех двоих, которые напали на Ленгтона и ранили его.

— Ну, я же сказал, что найду этих сволочей, и, похоже, уже близко подошел, — негромко произнес он.

— Извини, что ты сказал? — переспросила Анна.

— Ничего.

— Нет, сказал.

— Ну, сказал, что близко подошел, — я об убийстве Гейл и ее детишек, ясно?

Он так и не объяснил, к чему именно он подошел близко. Анна не успела еще ничего сообразить, как у Ленгтона зазвонил телефон. Это был Майк Льюис. Ленгтон выслушал его, прикрыл рукой трубку и обернулся к Анне:

— Экспертиза сейчас подтвердила, что детская челюсть, которую нашли в свинарнике, принадлежит родственнице Гейл Сикерт, — судя по размеру, это челюсть младшей дочери. Других останков не нашли, пока еще работают. — Ленгтон продолжил разговор: — Мне нужны данные по черному мужчине, Рашиду Барри. — Он продиктовал его имя по слогам. — Он был в общаге, а теперь мы точно знаем, что и в свинарнике тоже. Дальше, у нашего подозреваемого, Сикерта, похоже, есть заболевание крови, потому что ему нужно было какое-то лекарство, так что распорядись, чтобы там проверили больницы.

Анна смотрела на Ленгтона, и ей стало как-то не по себе, когда Ленгтон усмехнулся и произнес:

— Ладно, Майк, давай действуй. Вроде что-то вырисовывается, да?

На этом он закончил разговор, с облегчением откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.

Теперь они знали больше и могли надавить на Мерфи, заставив его помогать им. В полицейской машине они долго ехали на остров Уайт, в тюрьму Паркхерст, всю дорогу Ленгтон угрюмо молчал.

Анна злилась на саму себя, оттого что не догадалась, откуда Вернон узнал о ее отношениях с Ленгтоном. Она винила всех подряд, а не додумалась, что все очень просто — из газеты, которая валялась на заднем сиденье патрульной машины и из ее разговора с водителем.

— Я не додумалась, — вслух произнесла она. — Ну, насчет газеты.

Ленгтон негромко сказал, чтобы она не переживала, но это ее не успокоило, она сердилась все больше. Анна потянулась вперед с заднего сиденья и постучала по плечу Ленгтона:

— Слушай, извини… Я давно хотела сказать тебе, но все тянула, тянула… Ну, сейчас хоть мы знаем.

— Что знаем?

— Что у Сикерта были основания меня запугивать. Он или имеет отношение к нападению на тебя, или знает, кто это сделал.

— Да, только мне кажется, что большее отношение к этому имеет Рашид Барри. В принципе мы должны искать Сикерта по этому убийству, но и Рашид тоже на подозрении. — Он обернулся к ней: — Не привязывай сюда нападение на меня. Рано еще делать выводы, а меньше всего сейчас мне надо дергаться из-за того, что у меня может быть личный мотив для участия в расследовании. Слышишь, Анна?

— Да.

— Отлично.

Льюис позвонил еще раз, когда они были уже на пароме, и сказал, что по Рашиду Барри они пока ничего не нашли, но связались со службой пробации, и, возможно, что-нибудь выплывет. Детектив-констебль Грейс Балладжио поездила по местным больницам, но тоже не слишком удачно: там не было ни одного больного с таким заболеванием крови, как у Сикерта, и она решила проверить все больницы, расположенные в радиусе двадцати километров от дома. Ленгтон посоветовал, чтобы она поискала на имя Рашида Барри, — может, что-нибудь обнаружится.

До Паркхерста они добрались уже после четырех. Начальник тюрьмы попросил их пройти прямо к нему. Он оказался тихим, лысеющим очкариком, предложил им чай и кофе, но они отказались.

— Знаете, у меня для вас плохая новость, — начал он. — Некоторое время назад вы просили о встрече с Артуром Мерфи, тогда ее еще можно было организовать.

— А сейчас нет?

— Сейчас, увы, нет.

Ленгтон раздраженно нахмурился:

— Он что, отказался?

— Нет. Его зарезали во время занятий спортом. Вчера вечером он скончался.

— О господи! Он что, сидел не по сорок третьему правилу?

— Именно. Его убийцы — растлители малолетних из одного с ним блока.

Ленгтон закрыл лицо руками:

— А кто это сделал? Белые?