– Берти, прошу вас. – Хильда вошла в машину. Губернатор вошел следом и начал было что-то говорить, но Хильда прервала его – Джейкоб, выкладывай вещи сюда по одной, а Зебби будет сверять их со списком. Берти, у меня припасено кое-что для Бетти, лучше отдам вам сейчас, пока не набежали эти люди. Помогите мне открыть дверцу, или, может, Дити откроет. Ая Плутишка, закрой двери,
– Хильда!
–
Понадобилось и то и другое. Но одиннадцать минут спустя Берти был уже в одном из папиных комбинезонов, а его одежда находилась на корме за переборкой. Оружия Зебби не нашел, но рисковать тетя Хильда не желала. В конце концов мы все пристегнулись, причем Берти сидел между мной и капитаном.
– Внимание, экипаж! – сказала Хильда. – Доложить о готовности к выходу в космос. Астронавигатор.
– Капитан тетя, мы
– Но совершенно к этому не готовы. Астронавигатор.
– Ремень пристегнут. Готова.
– Первый пилот.
– Дверца на герметичность проверена. Незакрепленного имущества нет: одежду Берти я упаковал вместе с постельным бельем. Четыре заряженных энергопакета в резерве. Горючее ноль целых семьдесят сотых. Все системы в исправности. Готов.
– Второй пилот.
– Ремень затянут. Континуум-аппаратура готова к действию. Дверца на герметичность проверена. Если пробудем в невесомости долго, то мне потребуется бонин. К выходу в космос готов.
– Астронавигатор, три таблетки от тошноты: капитану, второму пилоту, пассажиру. Пассажир.
– О! Да, конечно. Ремень затянут.
– Капитан сообщает: ремень пристегнут. К выходу в космос готова.
На нашем привале у речки только-только всходило солнце.
– Тетя Хильда, зачем был весь этот цирк, если мы собирались прямо сюда?
– Будешь капитаном, Дити, – узнаешь.
– Я не буду. Из меня капитана не получится.
Она не обратила на мою реплику ни малейшего внимания.
– Генерал-лейтенант Смайз-Карстейрз, пока я не доставила вас домой, я хотела бы получить от вас слово офицера и джентльмена ни при каких обстоятельствах не предпринимать никаких действий, направленных против нас.
– Разве я попаду домой? Я предполагал, что мои часы сочтены.
– Вы попадете домой. И у меня
Ему потребовалось шесть секунд. Тетя Хильда ждала.
– Даю слово. Ни при каких обстоятельствах не предпринимать никаких действий, направленных против вас.
– Я удивлена, Берти. Это ведь не в традициях вашего офицерства – давать подобные обязательства, не так ли?
– Да, не в традициях, капитан. Но я счел, что мой единственный шанс послужить своему государю состоит в том, чтобы дать слово. Я прав?
– Совершенно правы, Берти. Теперь у вас есть возможность попытаться уговорить меня поддержать вас в вашей кризисной ситуации. Ваш король-император нам не князь, не надейтесь на князей. Любить русских у нас оснований нет, того единственного русского, что стал нам поперек дороги, мы отлупили. Чем британская колония лучше русской? Вот и не рассчитывайте, что мы так прямо сразу бросимся вам на помощь.
Сказав это, тетя Хильда занялась нами:
– Приказы остаются в силе: по двое, один с оружием. Дити и я будем готовить бутерброды и кофе для растущих мальчиков, которые не помнят, как они наелись три часа назад. Один человек постоянно охраняет машину. Берти, назначаю на этот пост вас. Винтовкой пользоваться умеете?
– Как? – сказал Зебадия. –
– Первый пилот, если я правильно вас поняла, вы подвергаете сомнению правильность моего решения. Если вам удастся убедить меня, что я не права, у нас появится новый капитан даже раньше, чем я планировала. Могу я ознакомиться с вашими доводами?
– Шельма, я не собирался тебя задевать.
– А я вовсе и не задета, Зебби. Почему ты удивляешься, что я хочу использовать Берти как часового?
– Десять минут назад ты заставила меня обыскать его с головы до ног, чтобы убедиться, что он не вооружен. Теперь ты вооружаешь его сама.
– Десять минут назад он еще не успел дать слово.
Берти поспешно сказал:
– Зеб прав, Хильда – капитан Хильда: у него нет оснований мне доверять. Я не хочу быть яблоком раздора.
Я все никак не могу понять: то ли тетя Хильда рассуждает более логично, чем остальные, то ли она законченный софист. Она смерила Берти ледяным взглядом:
– Смайз-Карстейрз, вашего мнения никто не спрашивал, и оно никого не интересует.
Берти вспыхнул:
– Виноват, мадам.