Число зверя

Так: тут следовало чем-нибудь отвлечь их внимание. Не дать папе шанс ответить. Если бы он начал отстаивать свою правоту, он бы и сам рано или поздно поверил, что прав. Способность мужского ума оправдывать свои поступки — или проступки — безмерна.

И некоторых женских умов тоже. Но мы, женщины, ближе к диким животным: по большей части мы не ощущаем потребности оправдывать себя. Мы просто делаем то, что делаем, потому что нам так хочется, и все. А разве бывают другие причины?

— Джентльмены, — вмешалась я, пока папа не успел найти ответ на последнюю реплику Зебадии, — кстати, о бородах. У вас у обоих трехдневная щетина. Если мы собираемся просить убежища у местных властей, разве нам не следует опрятно выглядеть? Я намерена причесаться и вычистить грязь из-под ногтей, и, к счастью, у меня есть совершенно чистый тренировочный костюм. Светло-зеленый, Зебадия: в тон твоему пилотскому комбинезону. У тебя ведь есть чистый комбинезон, не так ли?

— Как будто есть.

— Не как будто, а точно есть, я его видела, когда мы с тетей Хильдой перекладывали вещи. Папа, твой светло-зеленый тренировочный костюм чистый, а этот, что на тебе, весь жеваный и с большим пятном от супа. Мы трое будем совсем как в униформе. Тетя Хильда — нет, но капитан, он же владелец яхты, никогда не носит такую же одежду, как его команда.

— Владелец? — сказал папа.

— Владелец, — решительно подтвердил Зебадия. — Мы объединили ресурсы, Шельма капитан; она же будет выступать и в качестве владельца от имени всех нас. Так проще.

— Она велела нам не лгать, Зеб. — Теперь папа разговаривал уже нормальным тоном — со своей обычной рассудительностью.

— Это не ложь. Но если она сочтет необходимым лгать, мы ее поддержим. Ладно, Джейк, давай приведем себя в порядок, капитан может приказать садиться в любой момент. За сколько минут мы делаем один виток, Дити?

— За сто минут с небольшим. Но Ая может посадить нас за пять минут, если капитан ее попросит.

— Ну вот и давай наведем красоту. Дити, последишь за приборами, пока мы с Джейком бреемся?

— Извини, — сказал папа, — но я не смогу побриться, пока капитан к нам не присоединится. Моя бритва на корме.

— Возьми мою, Джейк. В бардачке. Ремингтон тебя устроит? Брейся первым, я хочу послушать новости.

— Новости?

— Умница прослушивает все частоты, AM и FM, два раза в секунду. Если обнаруживается что-то связное, она записывает.

— Но ведь Дит… астронавигатор отключила автопилоту слух.

— Джейк, у тебя, наверное, не сдана физика за первый курс. Дити велела Умнице выключить восприятие звука. А есть еще электромагнитный спектр. Слыхал про такой?

Папа крякнул:

— Да, одно очко в твою пользу… Считай, что ты отыгрался за тот свой ляп — ну когда ты занимался калибровкой.

Я облегченно вздохнула. Я не собиралась спасать папин брак — это его проблема. Даже мой собственный брак имел второстепенное значение: я спасала нашу команду, то же самое делал Зебадия. «Мы» — это значит две супружеские пары, что, безусловно, важно, но важнее было то, что «мы» составляли одну команду выживания: либо мы будем действовать сообща, либо никто из нас долго не проживет.

Пока папа брился, а Зебадия слушал новости, я чистила ногти. Если я чищу их перед завтраком, обедом и ужином, а потом еще перед сном, то еще удается добиться, чтобы они были грязными не круглые сутки — грязь меня любит. Об этом мне сообщила в незапамятные времена мама Джейн, задавая мне головомойку — в буквальном смысле, — чтобы не стыдно было появиться в школе. Говорилось это не в осуждение, а в порядке констатации факта.

Мужчины обменялись наушниками и бритвой, а я причесалась и заколола волосы — теперь головомойка мне требовалась не такая фундаментальная, как в детстве, потому что я стригусь коротко: скорее колечки, чем локоны. Мужчины любят, когда волосы длинные, но уход за волосами — это само по себе дело всей жизни, а мне остро не хватало времени с двенадцати лет.

Зебадия прервал процесс бритья, чтобы пройтись рукой по подбородку — во всяком случае, жужжанье бритвы прекратилось. Я спросила:

— Что нового у нашей Умницы?

— Да так, ничего особенного. Дай я сначала закончу. В основном третья программа Би-би-си.

— Из Лондона? — Но он опять включил бритву и не расслышал меня. Закончив бритье, Зебадия передал бритву папе, тот спрятал ее, затем снял наушники и вручил их ему. Зебадия уложил их на место. Я хотела попросить их, но тут раздался веселый голос тети Хильды:

— Всем привет! Что тут было без меня?

— Являлась комета Галлея.

— Галлея? Зебби, вечно ты дразнишься. Джейкоб — о! Ты побрился! Как это мило! Не шевелись, дорогой: тебя сейчас поцелуют, готов ты к этому или нет.