Число Приапа

– Господин Хинценберг, вы уводите разговор от Антонины Лаврентьевой.

– Я знаю, что делаю. Вам лучше дружить с госпожой Лаврентьевой. В этом деле вам потребуется искусствовед, а она – хороший эксперт. Я ее рекомендую.

Тоня, сидя на антресолях, не видела, что Хинценберг приложил палец к губам.

– Хорошо, идем в бухгалтерию, – сразу согласился Полищук. И несколько секунд спустя Тоня перестала слышать их голоса.

В бухгалтерии ждал сюрприз. Ирена не признала в скромно одетом мужчине сотрудника полиции и сразу заговорила о делах.

– Господин Хинценберг, серебряные бокалы ушли, те, пять штук с монограммами, – доложила она. – Я думала, они так навсегда у нас и останутся.

– Кто взял? Туристы? – спросил антиквар.

– Туристы, два старичка. Они не первый раз уже приходят. То-то старушка обрадуется. Сейчас же ей позвоню, чтобы приехала за деньгами. Ей ведь внук телефон подарил, она показывала и номер дала – как раз перед тем, как в больницу попала. Сейчас найду… сейчас… Ну вот! Анна Приеде, квитанция номер… нет… телефон – два девять шестьсот тринадцать…

– Та самая Анна Приеде, – сказал Хинценберг. – Записывайте. А впридачу я дам вам телефон Александра, который был у Виркавса вместе с госпожой Лаврентьевой. Фамилию, правда, не знаю. А телефон у меня записан в памяти этой адской машинки. Александр иногда, если не может найти госпожу Лаврентьеву, звонит мне. Только, пожалуйста, сами его найдите, я не такой умный…

И Хинценберг протянул Полищуку свой мобильник.

– На букву «А»? – спросил тот.

– На букву «С». Знаете – есть такое хорошее русское слово «стрекозел»?

– Знаю.

– Очень хороший мальчик, но стрекозел. В нем нет основательности. Я бы не отдал за него свою внучку – вы понимаете, что я имею в виду.

– И опять вы ловко выгораживаете эту госпожу Лаврентьеву, – заметил Полищук. – В чем тут ваша выгода?

Ирена уставилась на следователя круглыми глазами.

– На прямой вопрос вы получите прямой ответ, господин Полищук, – сказал Хинценберг. – Во-первых, я рад, что вы не подозреваете меня в старческой сентиментальности. Во-вторых, госпожа Лаврентьева – моя ученица и очень полезна «Вольдемару». Я не хочу, чтобы она из-за этой истории впала в депрессию и утратила работоспособность. В-третьих, я хочу, чтобы вы, господин Полищук, работали с ней в одной связке – так, кажется, говорится по-русски?

– Да, так, – подтвердил изумленный следователь. – Но вы что – на работу меня нанимаете?!

– Нет – это тот самый редкий случай, когда мои интересы совпадают с интересами государства. Соглашайтесь, господин Полищук. Узнаете много нового и неожиданного.

Глава пятая

Курляндия, 1658 год

Человек предполагает, а Бог располагает.

Эту великую истину Кнаге уразумел на собственной шкуре.

Арендатор барона провез его на телеге, как и было обещано, полторы немецких мили, а потом Кнаге повесил на плечо два связанных вместе мешка, взял третий в руку, пристроил мольберт на плечо и пошел, и пошел…

Арендатор объяснил ему, что нужно двигаться через городишко Хазенпот, совсем жалкий и захиревший городишко, в котором есть то ли три, то ли уже только две корчмы, а оттуда до Либавы – восемь миль, если люди не врут. И что такое восемь миль для длинноногого парня? Ночевать можно и в стогу – еще не все хозяева убрали их и свезли сено в сараи, а кое-кто потащит его с дальних покосов, когда выпадет снег и можно будет без особых забот отправиться за грузом на широких санях.

У городишки была примета – старый замок над рекой, построенный в правильном месте – на холме. Замок же лет сто как был заброшен, и местные жители понемногу таскали оттуда камни – для строящейся церкви и для собственных жилищ. Когда-то Хазенпот был ганзейским городом, в нем жили богатые купцы, совершались сделки. А ныне он кое-как влачил существование и не приказал долго жить лишь потому, что стоял на дороге, соединяющей Гольдинген, любимый городок герцога Якоба, с портом Либавой.

Кнаге знал эти маленькие городишки со своей аристократией, своими интригами, своими тонкостями в отношениях между бюргерами и окрестным дворянством. Они были на одно лицо – даже двухэтажных зданий строилось мало; в том же Гольдингене были главным образом одноэтажные; если здание возвышалось над прочими, то это скорее всего был склад богатого купца; перелетным птицам городишки представлялись, надо полагать, красноватыми пятнами, потому что большинство жилых зданий было крыто черепицей местной работы. И улицы там были узки, и рыночные площади – невелики; впрочем, Кнаге других городов и не знал, широкая улица показалась бы ему нелепостью.