Число начала

Когда глаза привыкли, удалось разглядеть помещение. Я и Катрина стояли в большом холле, углы которого съедала темнота. Высоко под потолком горела всего одна люминесцентная лампа, дающая слабый зеленоватый свет. Впереди на противоположной стене виднелись серые прямоугольники высоких мутных окон, застланных снаружи диким виноградом. Справа и слева располагались выходы в правое и левое крыло дома. Возле дверей в правое крыло негромко разговаривали щуплый пожилой охранник и высокий коротко стриженый санитар с бычьей шеей в белой медицинской униформе. Казалось, они только шевелят губами. Даже позвякивание связкой ключей санитара лишь украдкой доносилось до нас сквозь простор холла.

— Как у них здесь все медленно, правда?

Катрина не ответила. Она изучала помещение. Темные очки наемница так и не сняла.

От созерцания меня отвлек властный женский голос, принадлежащий высокой даме в медицинском халате и с осветленными завитками волос. Ее губы были накрашены кроваво-красной помадой, при зеленоватом полумраке этого помещения казавшиеся коричневыми. Лицо было мясистым и очень бледным.

— Вы к Эдуарду Вайнеру? — повторила она вопрос.

— Верно, — первой отреагировала Катрина, — мы уже говорили об этом пожилой женщине, что впустила нас.

— Я так и подумала, — рассеянно покивала врач, внимательно разглядывая нас.

— А вы кто? — спросила Катрина.

— Разумеется, лечащий врач. Ольга Сергеевна. Вообще-то мы не пропускаем посетителей без предварительной записи. Я это сделала в порядке исключения. Разумеется, не ради вас, а исключительно в интересах мальчика. Уверена, вам должно быть известно, что у него такое горе…

— Простите, — вклинился я в поток ее слов, обещавший закончиться не скоро, — о каком мальчике идет речь?

Она посмотрела на меня с претензией:

— О каком мальчике идет речь? Конечно об Эдуарде. Вы что, молодой человек, не знаете, кого пришли проведать?

Она вдохнула полной грудью, готовясь продолжить, но Катрина, перебив, начальственно спросила ее:

— Где Эдуард Вайнер?

— Вас проводит Рома, санитар. Кстати, милочка, вы заметили, что забыли снять солнцезащитные очки, зайдя в помещение?

— Кто сказал вам, что я забыла?

— Но у нас не ходят без причины в темных очках в помещении. Вы же видите, как у нас темно?

— И кто же вам виноват, что здесь темно? — иронично произнесла Катрина и продолжила властно: — Довольно говорить обо мне. У вас достаточно пациентов, мы не будем отвлекать вас от работы, — она обошла врача вокруг и обратилась к санитару: — Вы Рома?

— Да, это он, — за спиной у Катрины отозвалась врач. — Рома, проводи этих посетителей к пациенту. К Эдуарду Вайнеру.

Санитар лениво убрал связку ключей себе на пояс и направился в нашу сторону.

— К Вайнеру? Давно к нему никто не приходил, — он заинтересованным взглядом окинул Катрину с головы до ног и, видимо, почувствовав ее ледяное негодование, перевел глаза на меня. — Ну, пойдемте.

— Рома, если что, я в своем кабинете, — сказала врач и направилась в левое крыло.

Санитар провел нас через двери, ведущие в правое крыло, сразу за которыми вздымалась длинная постоянно поворачивающая и огибающая стены лестница. Когда он начал подниматься по ступенькам, я глянул вдоль коридора. Возле одной из палат коренастый доктор с проседью в волосах, с недоумением смотрел на своего худющего пациента неопределенного возраста в сером халате, который схватился за его руку и, поглядывая в нашу сторону, что-то в тихом исступлении шептал своему доктору. Тот пытался унять тревоги больного, но пациент все настойчивее шептал, показывал руками в нашу сторону и тянул доктора подальше вглубь коридора.

Я нагнал Катрину и санитара когда они сворачивали выше по лестнице на втором этаже. Из коридоров второго этажа раздались вопли сразу нескольких пациентов: «Она здесь! О Боже!», «Она тянет за собой их!», «Доктор! Доктор, помогите! Нечистая здесь! Нееет!», «Не пускайте ее к нам!», «Она пришла за всеми нами!», «ТВАРЬ!», «…Явилась!».

— У вас тут совсем неспокойно, — равнодушно обронила Катрина.

Рома повернулся к нам:

— Да не обращайте внимания, — сказал он, продолжая подниматься. — Нечто подобное здесь постоянно. Один пациент начинает, все остальные подхватывают, и начинается концерт. Эх, люблю я здесь дежурить! Ночью в стенах лечебницы все утихают, становится спокойно. Кажется, что все разом выздоровели, но они, конечно, просто засыпают. Кроме…

Санитар замолк, когда подобные крики начались и на третьем этаже, мимо которого мы проходили в данный момент.

— Кроме кого? — спросил я.

— Кроме вашего.

— Эдуарда?

— Ага, кроме Вайнера. Этот, — просто усмехнулся Рома, — находка для психиатра. Ольга Сергеевна говорит, что Эдуард бормочет не просто так, как все раньше думали, а для него это что-то значит.

— То есть как, бормочет? — скривился я, услышав очередные крики пациентов с четвертого этажа, куда мы и свернули.