Численник

Жить, чтобы ваши эндоморфины
и прочая клеточная хренотень
уничтожала дождливые сплины,
взамен предлагая безоблачный день.
Танцы, веселье, свиданья, покупки,
клин, вышибающий прежний клин,
сплошь сумасшедшие сны и поступки
возгоняют адреналин.
Необъяснимое материя объясняет,
химия физику стережет.
А в моем горячем зрачке ледяные звезды тают,
и небесный пастух меня, как овцу, стрижет.

23 декабря 2005

«Там ходить, конечно, надо в старых…»

Там ходить, конечно, надо в старых —
я надела старые ботинки,
чтобы очевидеть те картинки,
что бывают при больших пожарах.
Там вода хлестала через силу,
лед застыл, как желтые моллюски,
как по вазам ползали этруски,
так по стенам – люди с жару, с пылу.
Копоть черная озноб копила,
стекла отзывались дрожью нервной,
кто там был такой безмозглой стервой,
бросившей окурок в то, что сплыло!
На шестой этаж, без слез, без лифта,
поднялась, туда едва пускали,
там сгорели наши все скрижали,
оставались память и молитва.
Под ногами угль трещал и клацал,
мертвой петлей – провода печали,
ржавые штыри кругом торчали
зоною тарковской и стругацкой.
Шапочку стянула машинально,
книги пахли трауром и тленом,
слепо проступала краем бледным
пепелища жизненного тайна.

17 марта 2006

«Желчь застоялась и горечь во рту…»

Желчь застоялась и горечь во рту,
дом на ветру и тоска поутру,
время не с теми идет и не так,
власть негодяев у всех на устах,
власть набивающих ствол и мошну,
власть удушающих жизнь и весну,
общество в пудре, прыщах и парше,
уши сограждан в холодной лапше.
Скользкий лапшевник снимаю с ушей,
образ чужой прогоняю взашей,
времени мало, и дом на юру,
я не играю в чужую игру.
Малое время сочится большим,
в ушко игольное лезет аршин,
оба гундосят: прими, обними, —
словно сироты в последние дни.
Значит забрало опять доставать,
значит забрало, достало опять,
вроде войны или вроде чумы.
Мы это, Господи!
Господи, мы!

29 марта 2006

«Вдруг в костре что-то вскрикнуло…»

Вдруг в костре что-то вскрикнуло
голосом тонким, стеклянным,
словно склянка разбилась,
но там ничего, кроме веток.
Чей избыток страданья
проник в этот мир из того,
чей язык нам неведом,
неслышим, инак, нечитаем?
Безотрывно глядела
и слух напрягла до предела,
в ожиданье второго сигнала,
что откроет канал для канала.
Понапрасну.
Из мира иного
тиражами не тискают тайны.
Только веточка, малая флейта,
огоньками по нотам играла.

31 мая 2006

«Образуется ветер…»