Чёрный дом

У вновь прибывшего бледное, одутловатое лицо, он щурится на солнце, как новорожденная бабочка, которую плуг вытащил на поверхность земли и выковырял из кокона. Голова у него гладко выбрита, если не считать гребня посередине (как у индейца племени могаук), на затылке плавно переходящего в косичку, которая начинается чуть повыше шеи и доходит до лопаток. Гребень ярко-красный, косичка — цвета электрик. Серьга в одном ухе, вроде бы молния, подозрительно напоминает знаки различия частей «СС» нацистской Германии. На нем черная порванная футболка с надписью «СНИВЕЛЛИНГ ШИТС-97: МЫ ХОРОШО ПОДГОТОВИЛИСЬ К ЭТОМУ ТУРНЕ». В одной руке этот колоритный тип держит футляр с си-ди.[28]

— Привет, Моррис, — здоровается с ним худощавый мужчина в «федоре», не поворачиваясь.

У Морриса от удивления приоткрывается рот, и в этом состоянии он становится похож на милого еврейского мальчика, каковым он, собственно, и является. Моррис Розен проходит на радиостанции летнюю практику. Его направили сюда от Ошкошского филиала Висконсинского университета. «Господи, как же мне нравится бесплатная рабочая сила!» — заявил как-то по этому поводу Том Уипинс, управляющий радиостанцией, довольно потирая руки. Никто так придирчиво не следит за расходами компании, как это делает Том Уиггинс на KDCU. Он — словно дракон, восседающий на груде золота (хотя на счетах KDCU не просматривалось такой груды; повторим, диапазон AM практически вымер, просто чудо, что эта радиостанция до сих пор находится на плаву).

Выражение удивления на лице Морриса — будет справедливо назвать это удивлением смущения — сменяется улыбкой.

— Bay, мистер Лайден! Ну вы и даете! Какие же у вас уши!

Тут он хмурится. Даже если мистер Лайден, который стоял под тявкающим громкоговорителем, не следует это забывать, и услышал, что кто-то вышел из здания, каким образом ему удалось узнать, кто именно появился у него за спиной?

— Как вы узнали, что это я? — спрашивает он.

— По утрам здесь только двое пахнут марихуаной, — объясняет Генри Лайден. — Один из них после косячка полощет рот «Скоуп»,[29] второй, это ты, обходится без оного.

— Bay. — В голосе Морриса слышится уважение. — Да у вас нюх как у собаки.

— Именно так, — соглашается Генри. Продолжает мягко и задумчиво:

— Это трудная работа, но кто-то должен ее делать. Так вот, насчет твоих утренних свиданий с ароматной травкой. Позволь мне поделиться с тобой одним индейским афоризмом.

— Да, конечно. — Это первый долгий разговор Морриса с Генри Лайденом, и он на все сто процентов соответствует образу, который ему нарисовали. На все сто и даже больше. И уже совсем не трудно поверить, что он может быть другим… полностью перевоплощаться, как Брюс Уэйн. Но… все это так необычно.

— То, чем мы занимаемся в детстве, становится привычкой, — все тот же мягкий голос, не имеющий ничего общего с голосом Джорджа Рэтбана. — Это мой тебе совет, Моррис.

— Да, абсолютно, — отвечает Моррис. Он понятия не имеет, о чем толкует мистер Лайден. Но медленно, застенчиво протягивает руку с футляром с си-ди. На мгновение, пока Генри не пытается взять футляр, Моррис чувствует острую обиду. Ему вдруг снова семь лет, и он пытается произвести впечатление на своего вечно занятого отца картиной, которую рисовал в своей комнате всю вторую половину дня. Потом думает: «Он же слепой, дубовая твоя башка. Он может унюхать марихуану в твоем дыхании, и уши у него, возможно, как у летучей мыши, но откуда он может знать, что у тебя в руке гребаный си-ди?»

Осторожно, словно пугаясь собственной смелости, Моррис берет Генри за запястье. Чувствует, как тот вздрагивает, но потом позволяет подвести его к пластмассовой коробочке.

— А, си-ди, — говорит Генри. — И что там записано?

— Вы должны поставить седьмой трек в вашу вечернюю программу, — отвечает Моррис. — Пожалуйста.

Впервые на лице Генри отражается тревога. Он затягивается сигаретой, бросает ее (даже не посмотрев… естественно, хаха) в наполненное песком пластиковое ведро у двери.

— О какой программе ты говоришь? — спрашивает он.

Вместо прямого ответа Моррис губами издает быстрые чавкающие звуки, изображая маленького, но прожорливого грызуна, поедающего что-то вкусное. Хуже того, дополняет их фирменной фразой Висконсинской крысы, которую молодежь возраста Морриса знает так же хорошо, как их родители, — вопль Джорджа Рэтбана «Даже слепой»: «Жуй это, ешь, запивай, оно все-е-е равно выйдет из одного и того же места!»

С имитацией у Морриса не очень, но вопроса, кого он имитирует, не возникает: одну-единственную Висконсинскую крысу, чья вечерняя программа на KWLA-FM известна на весь округ Каули (скорее, следовало бы сказать, «пользуется дурной славой во всем округе Каули»). KWLA — крошечная студенческая радиостанция, работающая в FM-диапазоне, пятнышко на полотне висконсинского радиоэфира, но аудитория Крысы огромна.