Чёрный беркут

Он притянул Амира к себе, обнял и трижды расцеловал, благодарный ему и за верность дружбе, и за то, что он весь почернел и высох не столько от солнца, сколько от забот, что дни и ночи не уходит с границы.

Смущенный Амир сначала не знал, как отнестись к такому проявлению чувств, но потом весь просиял, польщенный вниманием друга, нежданно-негаданно ставшего заместителем коменданта.

— Товарищ старший лейтенант, — упорно не желая называть Якова по имени, сказал он. — Время обедать. Фаиза, наверное, уже ждет. Приглашаю вас к себе на обед.

— О-о, как официально! Оказывается, тебя надо еще и с законным браком, с молодой женой поздравить. Ну что ж, дорогой, пошли обедать.

Только успел Яков познакомиться с Фаизой — женой Амира, маленькой и крепкой молодой женщиной, да съесть тарелку плова, как в дверь постучали, вошел дежурный.

— Товарищ старший лейтенант, обнаружен след, наряд не может сам разобраться.

— Ну что ж, прикажите седлать лошадей. Начнем работу. После обеда служить веселей.

Он зашел в канцелярию, предупредил по телефону начальников соседних застав, что ожидается попытка нарушить границу бывшим жителем Даугана Аббасом-Кули, посоветовал Красноперову сегодня же связаться в поселке с Баратом и Балакеши, договориться об усилении нарядов за счет «базовцев». Затем в сопровождении младшего политрука Красноперова и старшины Галиева верхом отправился туда, где пограничники обнаружили непонятный след.

Наконец-то пришло к нему состояние уравновешенности. Знакомые сопки и карнизы успокаивали, отвлекали от тяжелых дум, нахлынувших было на заставе во время разговора с Красноперовым.

Из ложбинки, пересекавшей границу и уходившей на сопредельную территорию, появился Ложкин с беспокойно мечущейся на поводке служебной собакой.

— Вот он, этот след, товарищ старший лейтенант, — доложил он. — Не берет его мой Барс.

На сыром песке отчетливо был виден какой-то непонятный отпечаток. Можно было предположить, что нарушитель подложил под локти и грудь циновку и полз на ней по земле. Яков внимательно осмотрел след, спокойно сказал:

— Проползла большая гюрза. Как это вы сами не могли понять? — добавил он. Заметив мелькнувшее в глазах младшего политрука Красноперова сомнение, указал в сторону нагромождения камней, где, как он знал, был родничок. — Вон у тех камней есть песчаный участок. Проверьте. Там тоже должен быть такой след.

Расчет простой: если поблизости родник, любой след ведет к воде. Наверняка змея направлялась пить.

Младший политрук торопливо зашагал к песчаной прогалине, придирчиво осмотрел участок перед родником. Удивление и уважение можно было прочесть на его лице, когда он вернулся и доложил, что действительно у камней обнаружен точно такой же след.

В комендатуру Кайманов вернулся поздно. Зашел в комнату дежурного узнать, не приехал ли майор Логунов. Коменданта еще не было, зато навстречу Якову поднялся все такой же, как прежде, грузный, в командирской гимнастерке Степан Дзюба.

— Степан! Вернулся, значит. Как мне тебя не хватало! — воскликнул Яков, удивленный и обрадованный неожиданной встречей.

Дзюба вскинул руку к фуражке.

— Брось ты, какие там рапорты!..

— Та дай ты мне доложить по-людски, — взмолился Дзюба и торопливо выпалил: — Товарищ старший лейтенант, лейтенант Дзюба прибыл в ваше распоряжение для дальнейшего прохождения службы в должности начальника заставы Дауган.

— Ну вот теперь и обнимемся по этому случаю. Поздравляю тебя, друже, со званием и назначением.

Некоторое время они похлопывали друг друга могучими ручищами по крепким спинам.

— Расскажи, что в России, — попросил Яков. — Ты ведь вроде с фронта приехал.

— И с фронта, и на фронт.

— На какой?

— На наш, пограничный.

С нескрываемым удовлетворением Кайманов еще раз окинул взглядом будто литые плечи Дзюбы. Посмотрел на ноги: не разрезаны ли по-прежнему голенища? Нет, необъятные сапоги сшиты, видно, по заказу. Не зря для него прошли годы учебы — стал посуше, проворнее, хотя, как прежде, тяжеловат.

Когда прошли в кабинет, Дзюба расстегнул карман гимнастерки, протянул Якову сложенное по-фронтовому треугольником письмо:

— Светлану в Главном управлении встретил, когда направление получал. Просила передать.

— Ну как она там? Где сейчас? Что говорила? — непривычно краснея, спросил Яков, беря письмо.

— Да так, как все. Забот много. Получила назначение в медсанбат.

В записке всего несколько слов:

«Яша, пользуюсь случаем, передаю весточку. Еду на фронт. Из части напишу. Светлана».

Некоторое время сидели молча. Медленным движением Кайманов сложил записку, спрятал в нагрудный карман, задумался.

— На фронте, Яшко, тяжело, — негромко произнес Дзюба. — Теснят пока наших фашисты...