Чингиз-хан

Случилось так, что как раз в этот период времени, когда Хорасан лежал в развалинах, одно маленькое тюркское племя, обитавшее до этого столетиями в оазисах неподалеку от Мерва, в ужасе и страхе оставило свои пастбища и кочевья и через Мазандаран и южный Азербайджан бежало на запад и укрылось в Армении. Когда монголы восемь лет спустя опустошили и эту страну, маленькое племя тюрок бежало дальше на запад. Вождь его Эртигрул умер в безвестности, но вот сын его Осман (Усман) стал основателем великой Османской династии правителей Турецкой империи, перед которой столетия спустя в ужасе трепетал не только Восток, но и Западная Европа.

Мы оставили Чингиз-хана в его лагерях, разбитых на богатых травами лугах долин, лежащих к югу от Аму-Дарьи. Оттуда он отправлял отряды для очищения от сил противника верховий этой реки и реки Сыр-Дарьи. Посланные им монголы шли в Фергану и Бадахшан. У самого подножия Бадахшанских гор стояла мощная крепость Таликан (Талукан), которая упорно и весьма успешно на протяжении шести месяцев отражала все атаки нойонов Чингиз-хана. Наконец, старый Великий хан взял ход военной операции в свои руки, повелев возвести длинную и высокую насыпь, доведя ее постепенно до уровня крепостных стен, и летом 1221 года лично руководил успешным взятием непокорной крепости, посреди руин которой его воины не оставили ни одного уцелевшего жителя. Однако нельзя было сказать, что чем дальше шли боевые действия, тем свободнее, безопаснее и увереннее чувствовало себя в этих местах северного Афганистана монгольское войско… И тому были веские причины.

В предыдущей главе мы рассказали о том, как Джелаль эд-Дин, сын хорезм-шаха Мухаммеда, уйдя от монгольской погони, оставив южные берега Каспийского моря, отплыл на полуостров Мангышлак, а оттуда ускакал в Ургенч. Он застал город за активной подготовкой к обороне, однако вскоре борьба политических группировок показала ему, насколько его дело здесь безнадежно. Поняв, что он не может ни контролировать, ни примирить противоборствующие стороны, он оставил город. План, который теперь он намеревался осуществить, был столь же отважен, сколь и безрассуден. Джелаль эдДин поскакал через пески Каракумов с тремя сотнями своих сторонников, решив попытать счастья в Афганистане. Среди его спутников был отважный защитник Ходжента Тимур-Мелик. Но Джэбэ и Субудай оставили отряды в Хорасане, а Чингиз-хан развернул целую цепь конных разведывательных разъездов между Мервом и Нисой для наблюдения за малейшим движением, исходящим из Ургенча. Так что неподалеку от развалин Нисы, недавно разграбленной и разрушенной Тохучаром, монгольский отряд в семьсот человек преградил им путь. Явно превосходящие силы врага не смутили отважных воинов. Джелаль эд-Дин и Тимур-Мелик атаковали ненавистного врага, и, сразив многих монголов, силой и мужеством проложили себе путь сквозь монгольские ряды.

Вместе с остатками своего отряда Джелаль эд-Дин и Тимур-Мелик целыми и невредимыми достигли Нишапура, тогда еще не взятого монголами, и провели там некоторое время в безопасности. Братья Джелаль эд-Дина, младшие дети Мухаммеда, выехали из Ургенча через некоторое время после его отъезда, но получили достоверное известие о приближении к городу армии под предводительством Джучи, Джагатая и Угэдэя (Огдая). Они тоже столкнулись с монголами, но были гораздо менее решительны и мужественны и не столь счастливы, как их старший брат. Все они пали под монгольскими стрелами, и их головы были водружены на пики в ознаменование монгольской победы (февраль 1221 года).

Посмотрим теперь, что предприняла армия Джучи, Джагатая и Угэдэя, которую Чингиз-хан послал на Ургенч. В то время как Туле направлялся в Хорасан, эта армия двигалась вниз по течению Аму-Дарьи — в древний Хорезм.

Должно быть, этот поход начался в январе 1221 года, и путь монгольских войск пролегал через Бухару на север — в Ургенч. Аму-Дарью монголы перешли по льду южнее Ургенча. В этих местах и далее на север, по мере приближения к Аральскому морю, река становилась все шире и мелководней, постепенно разделяясь на несколько рукавов. Течение ее то тут, то там ограждали острова. Чем ближе к морю, тем болотистей становилась местность, но обилие воды, направленной в многочисленные естественные протоки и созданные руками человека каналы, способствовало развитию в некоторых местах Хорезма ирригационного земледелия.

Количество садов и огородов в таких местах было необычайно велико, хотя издревле остальные районы дельты Хорезма считались нездоровыми из-за полчищ комаров, роящихся в заболоченных местах.