Чингиз-хан

Йессугай умер, когда мальчику было всего лишь тринадцать лет, и все монгольские кланы, как, впрочем, и все другие племена Монгольской возвышенности, дотоле верно исполнявшие его волю, разом разорвали союз, силой удерживавший их в единой узде. Все это было естественно и вполне согласовывалось с монгольскими обычаями, ибо племена привыкли вверять себя управлению и власти одного и, к тому же, воинственного мужа, в то время как довериться и подчиниться ребенку ни за что бы не согласились. Некоторые кланы проявили открытую враждебность, и однажды Темучин был захвачен в плен, приговорен к смерти и чудом избег ее. Его мать Огэлэн-уджин-эхэ, одна из тех замечательных монгольских женщин, которые так часто появлялись в монгольской истории, покинула вместе со всем семейством берега Онона и укрылась в лесах, в которых некоторое время они могли пребывать в относительной безопасности.

Когда Йессугай был еще жив, он кровью скрепил свой союз с ханом Тогрулом, главой племени кераитов, самым могущественным из племен Центральной Азии. Темучин поэтому, будучи еще в очень юном возрасте, вспомнил о выгодах кровного родства и воспользовался им, посетив Тогрула. Он просил его помочь ему в овладении утраченной властью. Глава кераитов отказал ему в помощи, и Темучин в результате кровавой племенной войны вернул наследство, оставленное ему отцом.

К 1194 году, когда ему исполнилось 32 года, авторитет его возрос настолько, что своей властью и могуществом он уступал одному лишь Тогрулу.

Теперь пришло время вступить в схватку с племенем татар, обитавшим в районах озера Буир-Нур (Буир-Нор).

Эти татары были подлинным бедствием для всего китайского населения, проживавшего в непосредственной близости от Великой Китайской стены, и когда победа над татарами была одержана Тогрул получил от благодарных китайцев официальный и почетный титул Ван-хана (Великого главнокомандующего). Кераиты, как и многие другие племена Монголии, исповедовали христианство несторианского толка, таким образом, слава Тогрула достигла отдаленных пределов христианского Запада.

Молва исказила имя этого хана, обратив титул «Ван» в имя Иоанн, так что скоро родилась и стала бродить по Европе легенда о могущественном христианском короле, правителе просторных земель на Дальнем Востоке. Его прозвали священником (или пресвитером) Иоанном[3]. Именно в это самое время Темучин постигал азы военного искусства. Ему предстояло вести походы против кочевников великих равнин, и постепенно он набирал опыт. Быстрота исполнения задуманного плана, умение поражать противника внезапностью были ключевыми моментами искусства войны, усвоенными им, и если он вел себя варварски по отношению к врагам, то объяснялось это в первую очередь реальной заботой о своих подданных и своих союзниках. Но как только он ступил на тернистый путь защиты своих союзников от набегов их непосредственных врагов, речь зашла о его реальном праве и, более того, реальной возможности создания обширной и постоянно разрастающейся военной империи, ибо в бескрайних просторах степей между горами на западе и Великой Китайской стеной на юго-востоке не существовало совершенно никакого препятствия или предела, могущего служить преградой или завершающим пунктом его завоеваний. Сама жизнь и, скажем несколько прозаичней, сама география местности ставила его перед проблемой выбора — империя или смерть, всемирная власть или угасание и вымирание последних монгольских родов. Так рождаются империи.

Великая Китайская стена

Власть его постепенно росла, до тех пор пока один из последних кераитских ханов, горя завистью и ревностью и страшась нового удачливого властителя степей, не напал и не разгромил его. Темучин поднялся очень высоко, но после того как войско Тогрула обратилось против него, вновь пал очень низко. В этот момент в его жизни произошел перелом. Все было поставлено на карту. Восточные равнины огромной степи были разделены между двумя властителями, отныне должен был остаться только один. Союзники и соплеменники его покинули в час поражения, и даже близкие родичи колебались в своей верности. Брат его Хасар (Касар) перешел к врагу, и кераиты, полагая, что солнце его закатилось навсегда, разошлись. Темучин, бежавший вниз по Керулену с остатками верных ему людей, разбив лагерь в предгорьях Хинганских гор, этим воспользовался. Он повел свои малые силы ускоренным маршем назад, и скорость его переходов была такова, что он достиг ставки Тогрула недалеко от современной Урги прежде, чем известие о его приближении достигло ушей хана кераитов. Темучин нанес удар неожиданно, кераиты в страшной панике и ужасе бежали из ставки хана во всех направлениях. Тогрул с сыном устремились на запад и какой-то кочевник из племени найманов убил старого хана, когда тот, переплыв мелководную речушку, пытался ступить на берег, принадлежавший уже не кераитам, а племени найманов. Сын же старого Тогрула был убит позже в земле уйгуров.