Чингиз-хан

Боевые действия в открытом поле базировались на подвижности монгольских войск. Монголы почти всегда вторгались во вражескую страну широким фронтом, распределив свои силы на очень большом расстоянии, и именно за счет мобильности достигая такой степени безопасности своих войск в присутствии неприятеля, какую лишь с трудом могли достичь посредством высокой степени концентрации малоподвижные армии цивилизации. Столь же обычным и нормальным для монголов делом было участие в походе сразу двух или нескольких конных отрядов, зачастую совершенно не согласующих между собой своих действий и часто не имеющих между собой никакой связи.

Когда приближался неприятель, навстречу ему высылался мощный головной дозор конных разведчиков, рассыпавшийся по степи широким полукругом, в свою очередь выставлявший перед собой мобильные аванпосты. Этот заградительный щит предупреждал малейшую возможность нанесения внезапного удара по главной армии, а также проводил общую рекогносцировку местности. Вспомним, что и величайший солдат Европы Наполеон Бонапарт пользовался точно таким же приемом, выдвигая вперед активно поддерживаемые кавалерией аванпосты. Позднее точно такая же тактика применялась воюющими сторонами в первые месяцы войны 1914 года.

Связь всегда поддерживалась через гонцов (в наши времена — курьеров); на поле битвы, как правило, любые сигналы и даже приказы передавались поднятием и движением флагов.

Забота монгольских военачальников о своих воинах имела почти современное выражение. Войскам строго приказывалось подбирать на поле боя и вывозить в безопасное место раненых, тщательно собирать на поле брани тела всех убитых монголов и предавать их погребению. Подобная забота, конечно, не распространялась на воинов противника. Если они оказывали слишком упорное сопротивление, в результате которого монголы несли серьезные потери, ничто не могло спасти их от смерти. Жажда мести монголов была неутолима.

«Мы потеряли слишком много храбрецов», — звучало рефреном после каждого кровопролитного сражения, и фраза эта означала, что врагу будет отказано в пощаде.

Также с нею предавали казни дезертиров и воинов, не выполнивших приказ. Она стала сакраментальной. Ею же хан Бату горько упрекал убеленного сединой Субудая за медлительность под Сайо в 1242 году, во время венгерской кампании, когда тот слишком поздно атаковал арьергард противника, и седой воин, выигравший больше сражений, чем было лет самому Бату-хану, вынужден был униженно молить о прощении. Монголы никогда не вступали на вражескую землю, не собрав о ней более и менее достаточной и надежной информации. Чингиз-хан использовал любые разногласия в стане врагов, поддерживал всех недовольных, склоняя их на свою сторону, часто засылал шпионов. Внезапность и военная хитрость — вот характерные и основные признаки его военной стратегии. Даже в английском языке слово «татарин» обозначает человека, который, будучи внезапно атакованным и преследуемым, после притворного бегства поворачивается назад и наносит своему преследователю смертельный удар. В этом заключается «ключ» к пониманию монгольского способа ведения войны, ибо тот самый момент, когда вражеский полководец думал, что уже одержал победу, становился началом поражения его армии и его конца. Так, когда Джелаль эд-Дин под стенами Исфахана в 1228 году в сражении с отрядом из войска Угэдэя (Огдая), увидев, что монголы отступают, бросил в бой последний резерв, тыл его армии подвергся внезапному удару и был смят свежими монгольскими тумэнами. С поля сражения Джелаль эд-Дин бежал один.

Вот как описывает Марко Поло монгольский способ ведения войны: «Совершенно справедливо и то, что когда враг видит их бегущими и уже воображает, что выиграл сражение, он уже повержен и наверное погиб, ибо татарские всадники и колеса их телег поворачиваются в тот момент, когда они сочтут, что подходящее время пришло».

Для этих диких азиатов обман противника был делом совершенно естественным, так же как внезапное отступление с поля боя служило обычным тактическим маневром и вовсе не являлось признаком поражения.

«Обман — первая заповедь войны» — изрек один из китайских полководцев Хулагу-хана, завоевателя Ирана и Месопотамии. Использование хитрости в бою было прямой обязанностью каждого восточного полководца.

Когда монголы намеревались захватить какой-либо город, они прежде всего делали попытку выманить его гарнизон на открытую местность.

Обычно небольшой конный отряд приближался к городу, словно проводя разведку его окрестностей, и начальник гарнизона, если он был человеком долга и исправным солдатом, спешил послать своих лучших людей на самых резвых лошадях уничтожить его. Монгольский отряд стремительно обращался в бегство и отступал до тех пор, пока не заманивал преследователей туда, где были сконцентрированы основные силы монгольского войска, затем он разворачивался, атаковал противника и при поддержке всего остального войска уничтожал его.