Четыре партии в шатрандж

Амарель не дослушал. Он развернулся и устремился прочь, а маги за ним. Они пытались поодиночке обойти его и поймать, но у них не вышло – и это приободрило Амареля. До тех пор, пока он на бегу не зацепился волосами за торчавшую впереди ветку. Пока высвобождался, стараясь не поцарапаться, маги подоспели ближе. Амарель услышал их крики:

– Лучше сдавайся, и мы тебя не тронем!

Амарель и отвечать не стал. Он снова помчался, но теперь в другую сторону, надеясь, что магам надоест его преследовать. Они же видели, что у него ничего нет, кроме палочки – махнули бы рукой, решив, что он не выживет в лесах! Но нет, шли по пятам.

Пока ещё Амарель не пытался применить магию. Он знал, что слишком много колдовать нельзя – иначе палочка превратится в обыкновенный хрусталь. И Амарель хотел её приберечь – но, похоже, не судьба.

«Великая Кальфандра, помоги!» – это была первая его мысль, когда он очутился на поляне, окружённый тремя врагами, и понял, что от испуга не может вспомнить заклинание.

Сдаться? Просить, чтобы отпустили? Амарель не знал, что делать, но вмешался случай – или, может быть, сама Кальфандра.

– Ашш-ши, – послышалось неподалёку, и маги переглянулись, отвлекаясь от Амареля. У него появилась надежда – пока он не разглядел тех двоих, что тоже вышли на поляну.

Огромные, одетые в шкуры существа с дубинами… У Амареля по спине побежали мурашки. Он попятился, но один из магов вцепился в его руку с палочкой, что-то прошептал, и Амарель несколько мгновений не мог пошевелиться.

А маги попытались расправиться с эмегенами. Воздели руки, нараспев принялись читать заклятья. Но для своего роста дикари двигались удивительно быстро, да и заклятий не испугались. Взмах дубиной – и старший маг отлетел прочь с проломленным черепом. Удар эмегенским кулачищем – и другой маг отшатнулся, с воплем прикрыл руками окровавленное лицо.

Тот, который заставил Амареля стоять на месте, выкрутил у него из пальцев хрустальную палочку и направил на врагов. Однако действие чар иссякло, и Амарель схватил мага за руку, невольно спасая кого-то из дикарей. Они боролись, пока хватка мага не ослабела, а на лицо Амареля не брызнуло что-то тёплое. Держа в руках палочку, он отпрянул – и увидел, как поверженный маг оседает на траву. Рядом стоял эмеген с дубиной.

Амарель поспешно смахнул чужую кровь со своей щеки. Огляделся – маги были мертвы, и теперь его окружали трое эмегенов. Скрыться от них он бы не смог, и Амарель поспешно указал на свою палочку, на себя:

– Я… я маг.

Он не знал, понимают ли эмегены его родной гафарсийский язык, но попытался объясниться с ними:

– И могу быть полезен! Помочь вам… в чём-нибудь!

В убийствах? Или его поставят надсмотрщиком над рабами? Ничего хорошего Амарель придумать не мог, но зато он останется в живых, а там, может, сбежит раньше, чем его заставят кого-нибудь прикончить.

Эмегены перебросились парой фраз на своём шипящем языке, а потом жестами показали, что хотели бы увидеть палочку в деле. Амарель кивнул и судорожно попытался вспомнить заклинание. «Великая Кальфандра, подскажи… спаси своего слугу»…

И богиня услышала его мольбу.

– Эл-ги-та, – обрадованно выдохнул Амарель, описал палочкой круг и направил на трухлявый пень неподалёку. Только бы пожар в лесу не начался…

Искры вспыхнули, и эмегены взревели от восторга.

Амарелю пришлось ещё не раз выслушать восторженные крики – в Эмгра, куда его отвели трое спутников. Верховный эмеген, чьё имя Амарель толком не разобрал и про себя переделал в «Шисс», жестами объяснил, что Амарель и его хрустальная палочка пригодятся. Кроме него, в Эмгра были другие люди, но все они носили цепи и ошейники, строили для эмегенов дома, обрабатывали землю и даже пасли скот. Эмегены не умели ковать, и Амарель решил, что цепи и всё металлическое остались от прежних хозяев Города.

Рабы жили в деревянных пристройках, некоторые в хлеву рядом со скотом, но подобной участи Амарелю удалось избежать. Он стал почётным пленником-магом, которому отвели ветхий, покосившийся, но собственный домик, и позволяли разгуливать по улицам без цепей и ошейника.

– Откуда ты? – однажды спросил у Амареля смуглый раб, возвращавшийся от колодца. Невысокий, молчаливый, средних лет, раб говорил на бей-ялинском языке. Амарель худо-бедно владел этим языком и ответил:

– Гафарса.

– Кебек, – назвал своё имя раб, поставил тяжёлые ведра с водой на землю и протянул крепкую мозолистую ладонь. Амарель охотно пожал её, представился и заметил, каким взглядом Кебек окинул его изнеженные белые руки с длинными пальцами. Хорошо хоть, косичку Амарель давно расплёл и просто завязывал волосы сзади чёрным шнурком.

– Вас много здесь? В Эмгра? – тихо спросил Амарель, пряча руки за спину. Он хотел рассказать о себе, но побоялся – вдруг и Кебек из тех, кто ненавидит жрецов Кальфандры.

Кебек нахмурился:

– Много.

– И вы ни разу не пытались сбежать? – Амарель с опаской подумал о том, что придётся задеть бей-ялинца, чтобы напомнить тому о гордости. – Это… это ведь не жизнь!

Кебек недружелюбно взглянул на него узкими тёмными глазами:

– Были такие умные. Пытались.