Четыре мушкетёра (сборник)

Мила не держала молодца. Ришельенко, когда она утром позвонила ему и сообщила, что удалось узнать, приказал ей попробовать выяснить каналы, по которым Жора собирался сбывать подвески. Для этого местными товарищами Миле были выданы под расписку серьги с бриллиантами, которые она должна была попытаться продать с помощью Жоры. Поэтому бедному Жоре и уготована была участь оплатить ещё одну трапезу в его номере без всякого возмещения расходов — как материальных, так и моральных.

Итак, Вартанян, быстро собрав свои вещи и сдав дежурной номер, выбежал из гостиницы, размахивая чемоданом, поймал такси и помчался в аэропорт. Там ему повезло: объявили дополнительный рейс и через четыре часа он уже входил в квартиру Бонасеевых.

Глава 18 Мерлезонский балет

Катя бросилась ему на шею от радости, что он приехал, а мужа нет.

— Ну, всё в порядке? — спросила она, когда у него перестала кружиться голова от её поцелуев: в этом она была хоть и не профессионалкой, но большой любительницей.

— Да, — ответил Вартанян и отдал ей коробочку и остатки денег.

Увидев, что он ещё и сэкономил тысячу семьсот рублей, Катя обрадовалась ещё больше: она поняла, что истраченные ею на настырных друзей Вартаняна лишние восемьсот рублей с лихвой окупятся.

— Это нам с тобой за моральные издержки. Я тебя так ждала. А ты скучал без меня?

— Да, — ответил Вартанян и покраснел. А потом для убедительности добавил: — Очень. — И покраснел ещё больше.

Но самоуверенная Катя объяснила всё своими чарами — женщин это часто вводит в заблуждение.

Вартанян попытался её поцеловать, но она увернулась от его всеобъемлющих объятий.

— Ну, дорогой, как тебе не стыдно, — сказала она укоризненно. — Я так тебя ждала, а ты хочешь всё скомкать. Будь терпелив. Завтра профессор уезжает на курорт, и мы прекрасно проведём время.

И она бросилась к Анне Леопольдовне.

А в квартире Короля атмосфера к этому времени стала сухой и накалённой, как в финской бане. Всего лишь час назад позвонил Ришельенко, и Король вынужден был, как завравшийся школьник, говорить ему, что всё в порядке, всё готово, но вот нагрянули неожиданно гости, и он не может их покинуть, а к нему приезжать тоже несподручно для дела, потому что гостей так много, что ими оказался набит даже его кабинет. При этом он включил на полную громкость квадросистему и разговаривал, топая в такт ногами и стуча рукой по трубке, чтобы изобразить танцующие пары.

После звонка Король нервно забегал по квартире, повторяя в ярости:

— Хочется рвать и метать!

И только потом, немного побегав и успокоясь, приступил к делу: рвал в клочья платья Анны Леопольдовны и метал их остатки по углам.

— То же самое я сделаю с твоей подругой, — пояснял он каждый раз, так что со стороны всё это выглядело лишь тренировкой.

Анна Леопольдовна сидела в кресле «купеческого» стиля конца девятнадцатого — начала двадцатого века, плакала и гордо вздрагивала от потери каждого платья. Но плакала она красиво и неторопливо, экономно и со вкусом вписывая немногочисленные слёзы в обрамление интерьера: время работало на неё, и она ждала результатов его работы.

Тем не менее постепенно и у Анны Леопольдовны и у Короля складывалось впечатление, что процесс уничтожения её гардероба обещает затянуться до утра.

И вот в этот момент Бонасеева позвонила в дверь квартиры Короля. Анна Леопольдовна вскочила так, будто кресло, в котором она сидела, было оснащено катапультой. Но Король опередил её и открыл дверь.

— А, это ты, — сказал он, явно недооценивая Катю, что прощалось ему, так как все мужчины-начальники, в отличие от женщин-начальников, всегда недооценивают женщин, работающих у них в подчинении. И ушёл в комнату.

Анна Леопольдовна только спросила:

— Ну?!

— Вот, — буднично ответила Катя, словно принесла пачку соли, за которой пошла в магазин десять минут назад, и протянула Анне Леопольдовне футляр.

Анна Леопольдовна открыла футляр, закрыла его и бросилась душить в объятиях Бонасееву.

— Если бы ты не пришла, мне завтра не в чём было бы выйти на улицу, — произнесла она, показывая мимикой и жестами, что надо продемонстрировать Королю легенду о том, что подвески действительно были отданы ею на время Бонасеевой.

Катя из разговора с Анной Леопольдовной знала, что подвески «отданы подруге», но не предполагала, что «подругой» окажется именно она, однако поняла намёк вовремя: Король из комнаты начал прислушиваться к разговору в прихожей.

— Ты бы раньше сказала, что они тебе нужны, — произнесла она, — а то когда ты позвонила, я как раз отдала их почистить.

Король в это время вышел из комнаты. Он увидел футляр в руках у жены, понял, о чём идёт речь, и его редкие волосы встали дыбом.

— Как то есть почистить? — спросил он икающим голосом.

— Да я надела их неделю назад и запоролась в гости в такую глухомань: новостройки, грязь кругом, ни одного фонаря, темнотища. Ну, поскользнулась, а они упали.

Король крякнул и побагровел.

— Ну, я сперва как-то не хватилась, а потом, когда выбралась на дорогу и села в такси…

Король снова крякнул. Он начал бледнеть, потому что багроветь дальше было уже некуда.