Четвертый Кеннеди

Охранник Фаэнци относился к тому типу итальянских мужчин, которых природа создает исключительно на радость женщинам. И смазливая внешность была самой малой из его добродетелей. Он отличался и ровным, покладистым характером, свойственным только тем, кто полностью доволен собой, чьи честолюбивые помыслы не распространяются выше должности, которую он занимает. Униформу охранника Фаэнци носил с таким видом, словно он – наполеоновский маршал, а его ухоженные усики в глазах женщин смотрелись ничуть не хуже, чем в глазах мужчин чуть вздернутый носик субретки. Всем своим видом Фаэнци показывал, что делает очень важную и нужную работу, которую можно поручить далеко не всем. Проходящих мимо женщин он одаривал нежной и ласковой улыбкой, потому что они находились под его защитой. Ливия заметила его сразу, как только он появился в аэропорту в униформе охранника, и занялась им вплотную. Поначалу он позволял себе лишь вежливые комплименты, но она игривыми намеками, маленькими, но приятными подарками и вечерними чашечками кофе (вскоре кофе дело не ограничивалось) в задней комнате магазина перевела их отношения на другой уровень. И теперь он любил ее, вернее, был предан ей, как пес – доброй хозяйке. У нее он всегда мог рассчитывать на угощение.

И Ливии он нравился. Каждая женщина может только мечтать о страстном любовнике без единой серьезной мысли в голове. В постели он давал сто очков вперед мрачным революционерам, которые либо мучились угрызениями совести, либо подавляли чувство вины.

Он стал ее домашним зверьком, и она ласково называла его Зонци. Когда он вошел в магазинчик и запер дверь, она устремилась к нему, светясь любовью и страстью, в глубине души жалея его. Бедный Зонци, антитеррористическое управление итальянской полиции скоро во всем разберется, отметит ее исчезновение. Зонци, без сомнения, хвастался своей победой. В конце концов, женщина она зрелая, опытная, ее честь защиты не требовала. Их связь, конечно же, всплывет на поверхность. Бедный Зонци, этот ленч станет последним часом его счастья.

Прежде всего они быстренько и со вкусом трахнулись. Ливия не без иронии отметила, что это тот самый случай, когда можно получить удовольствие, одновременно служа революции. А Зонци будет наказан за его гордыню и самодовольство, за то, что польстился на любовь старшей по возрасту женщины. Она одержит как тактическую, так и стратегическую победу. И все же бедный Зонци. Как ты прекрасен! Смуглая кожа, большие глаза, черные волосы, аккуратные усики, пенис, твердый, как бронза. «Ах, Зонци, Зонци, – прошептала она меж его бедер. – Всегда помни, что я тебя люблю».

Она накормила его, они выпили бутылку отличного вина, вновь трахнулись. Зонци оделся, поцеловал ее на прощание, на его лице ясно читалась уверенность в том, что он заслужил право на такую счастливую жизнь. После его ухода она оглядела магазин. Собрала свои вещи, кое-какие дорогие сувениры, сложила все в чемодан Джабрила. Она выполняла инструкции: в магазине не должно остаться следов появления Джабрила. Попыталась стереть свои отпечатки пальцев, хотя понимала, что это напрасный труд. Где-то они да останутся. С чемоданом в руке переступила порог, заперла дверь магазина, вышла из здания аэропорта. Ярко светило солнце, женщина из ее группы ждала в автомобиле. Ливия поставила чемодан в багажник, села на переднее сиденье, поцеловала женщину.

– Слава богу, все закончилось. – В голосе слышалось сожаление.

– Может, оно и к лучшему, – ответила женщина. – На магазине мы даже заработали.

Джабрил и его люди летели экономическим классом, потому что Тереза Кеннеди, дочь президента Соединенных Штатов, и шестеро охраняющих ее агентов Секретной службы путешествовали первым классом. Джабрил не хотел, чтобы передача замаскированного под подарки оружия происходила у них на глазах. Он также знал, что Тереза Кеннеди появится в самолете лишь в самую последнюю минуту, а агенты Секретной службы не удосужатся заранее осмотреть самолет. Во-первых, Тереза Кеннеди славилась тем, что в любую минуту могла поменять прежнее решение, а, во-вторых, по мнению Джабрила, потому что разленились и расслабились.

В самолете, аэробусе, хватало пустых кресел. В Италии нашлось не так уж много людей, решивших отправиться в Америку в первый день Пасхи, и Джабрилу оставалось только гадать, почему дочь президента остановила свой выбор именно на этом рейсе. В конце концов, она была католичкой, пусть в последние годы и приобщилась к новой религии, которую исповедовали либеральные леваки. Его такая ситуация очень даже устраивала: меньшее число заложников упрощало контроль над ними.