Четвертый бастион

«Этим», надо понимать, был пожилой английский майор, подтвердивший верность британцев церемонии, то есть явившийся в парадной шляпе бикорне[83] – двууголке – этаком черном варенике с султаном белых обвислых перьев, кланявшихся еще, должно быть, Веллингтону. В сопровождении энсима с флажком он вышел на авансцену театра боевых действий, установив ногу на кстати подвернувшееся ядро – точно на поле Ватерлоо поутру после сражения.

Несмотря на иней, еще искрившийся на чугунном боку ядра, на майоре был только красный мундир, густо расшитый золотыми галунами. Впрочем, в другой руке флажкового, не занятой полковым фетишем, наготове была полушубок, по которому радикулитная спина майора очевидно скучала – он то и дело крупно вздрагивал, но только невозмутимо подкручивал поочередно пышные седые усы и белые локоны на скулах.

Вероятно, майор освящал делегацию наивысшим званием среди депутатов – званием, которое, впрочем, все еще можно было приобрести и за деньги, а не только за полководческие таланты. На его фоне, более причастный к грозным событиям ночи, шотландский лейтенант казался вовсе неприметным, выделяясь только укороченными фалдами мундира, кивером вместо шляпы (впрочем, не полагавшейся ему и во времена оны) да неотъемлемым шотландским спорраном – набедренным кошелем, болтавшимся теперь между колен заурядных синих штанов, подшитых в шагу кожей. Однако и он демонстративно недоумевал – дескать, откуда вдруг на поле боя столько лохмотьев в знакомую до боли, черно-синюю клетку?

Как повелось уже на этой странной войне – факт поражения или победы оставался открытым вопросом точки зрения.

City of Balaclava (Балаклава)

Предмет своих розысков, вернее, один из предметов – леди Марию-Лукрецию Рауд – «бегун с Боу-стрит», судебный исполнитель Альберт Бамбл нашел довольно просто.

Припомнив, что юная леди Рауд в прощальной записке к отцу писала нечто такое сумбурное и восторженное о подвиге мисс Найтингейл, офицер Бамбл первым делом отправился в тыловой госпиталь.

Собственно, это был уже эвакуационный пункт. Отсюда калек и серьезно больных, на возвращение которых в строй, по крайней мере в ближайшее время, надеяться не приходилось, отправляли в Турцию. Тут же прибывающие туристы могли при желании увидеть и страдальческую гримасу войны, а не только ее бравурный парадный портрет.

Впрочем, желающих было немного. Достаточно было столкнуться с Мехмедом, выносящим в медном тазу отпиленную ногу из операторской, а также услышать вопли недавнего хозяина ноги.

Тут же большей частью обретались и последовательницы мисс Найтингейл, хоть головной госпиталь, что вблизи штаб-квартиры Раглана, тоже никак нельзя было сравнить ни с одним полевым лазаретом – никакая бомба не долетит.

О Мэри-Лукреции тут слыхали. Наведывалась каждый день с момента прибытия в Балаклаву, все спрашивала какого-то лейтенанта из числа шотландских «амазонок», но в помощницы пока не набивалась особо.

– Хоть на Мехмеда и отреагировала вполне достойно, – кивнул сержант-фельдшер на старого турка в изодранном мундире, как обычно, пудрившего хлоркой кровавое месиво в яме на заднем дворе.

– Всех почти девиц поначалу выворачивало, – продолжил фельдшер, скручивая цигарку на турецкий манер из обрывка The Times. – Глянут только мельком в чан с бинтами из перевязочной и… barbecue… – протяжно выговорил он, довольно похоже иллюстрируя рвотный рефлекс. – А вот леди Рауд вашей как будто и не до того было. Очень уж ее занимала судьба того лейтенанта, имени не припомню…

– Мак-Уолтер? – подсказал офицер Бамбл.

– Точно, – кивнул сержант и, глянув на мистера Бамбла с крыльца операторской снизу вверх, многозначительно поскребся в основании нехитрого плетения полуседой косы. – Я его почему, собственно, запомнил… – начал было сержант, но вдруг стал припоминать, что он там, собственно, запомнил, мучительно наморщив лоб и беззвучно зашевелил губами.

– Почему? – поторопил его мистер Бамбл и тут же, спохватившись, подкрепил свою поспешность шиллингом – дескать, и еще три пенса в придачу, если догоним призрака.

– Потому что лейтенант Мак-Уолтер служит в 93-м егерском шотландском полку! – с драматическим надрывом возвестил сержант-фельдшер, как если бы открыл Бамблу код Апокалипсиса.

Сыщик даже не ответил ничего, а задохнулся от жалости к судьбе шиллинга, так глупо попавшего в нечистые руки, поэтому сержант, заметив разочарование собеседника, поспешно добавил все, что знал, дабы доказать, что деньги отработал честно:

– А этой ночью 93-й полк участвовал в ночной вылазке. Не слишком счастливой, надо сказать. Сэра Мак-Уолтера не было в числе вернувшихся из боя. Не было и среди раненых.

– Попал в плен? – наморщился Бамбл. Дело усложнялось. «Не иначе как придется клеить бороду, мазать туфли дегтем и отправляться в русский тыл», – подумал он, но фельдшер вдруг дал обнадеживающие сведения: