Четвертая Беты

— Кого? — с сомнением сказал его сосед. — Всех пятерых?.. простите, четверых?

Градом посыпались реплики.

— Конечно, всех четверых.

— Судить и расстрелять!

— Ну уж и расстрелять… Они все-таки члены Правления.

— Тем более! Разве звание члена Правления освобождает от ответственности за совершенные преступления?

— Я согласен со Сватой, тут действительно не о чем говорить, все ясно. Но встает другой вопрос — а остальные? Ведь тридцать восемь, пусть сорок тысяч — это меньше одной пятидесятой двух с половиной миллионов. В стране действовали сотни судов, приговаривавших людей к смерти по смехотворным обвинениям.

— Да, но не суды приняли закон о государственных преступлениях…

— А ложные обвинения, сфабрированные доказательства, подложные улики?

— Надо расследовать деятельность Охраны, всех этих ее особых групп, спецотдела…

Дану показалось, что он ослышался, но нет. В комнате сразу воцарилась гнетущая тишина. Дан вдруг вспомнил страшно далекий эпизод под Вагрой — Маран и вокруг крестьяне… Странно, почему ему пришла на ум эта сцена, в сегодняшних лицах не было враждебности, скорее, смущение…

— Группа Серта Гала закончила работу по расследованию деятельности Высшего Суда четыре дня назад, — ровным голосом сказал Маран. — Два дня назад она получила новое задание. Серт…

Серт Гала вынул из нагрудного кармана сложенный лист бумаги, развернул его и громко прочел:

«Серту Гала в Малом дворце Расти. Немедленно приступить к расследованию деятельности Охраны, в первую очередь, работы особых групп и спецотдела. Глава Лиги, подпись, место, дата».

— Если кого-нибудь не устраивает Серт Гала, предложите другую кандидатуру, — голос Марана звучал так спокойно, словно речь шла о какой-то академической проблеме. — Есть возражения против Серта? Нет? В таком случае, вернемся к Высшему Суду.

— Мы ведь уже пришли к решению: арестовать и судить.

Маран покачал головой.

— Я не могу их арестовать.

— Почему?

— Не имею права. По Уставу вопрос об аресте члена Правления может быть решен только Большим Собранием.

— Чепуха. Разве когда Изий арестовал Мауро Тона и прочих, он запрашивал Большое Собрание?

— Так то Изий, — сказал Маран холодно.

— Ну и что? То, что смел делать Изий, можешь посметь и ты.

— Дело не в смелости.

— А в чем?

— Вы хотите, чтобы я стал продолжателем Изиевых традиций?

— Ты перебарщиваешь, Маран, — сказал сердито Ила Лес. — Арестовать этих палачей — святое дело, ради него можно переступить букву закона.

— Первую букву, потом вторую, десятую, сотую, а потом мы будем удивляться тому, что беззаконие стало нормой жизни.

— Есть случаи, когда необходимо и нарушить закон, и применить насилие.

— Неужели ты не пресытился насилием, Ила? Четырнадцать из двадцати лет своего существования Лига практиковала насилие — при Роне Льве ограниченное, при Изии безграничное. Не хватит?

— Евангелие от Мастера, — шепнул Поэт Дану на интере, в который раз поразив его своей восприимчивостью к языкам и понятиям…

— Что-то тебя заносит не в ту сторону, Маран. Без насилия не было бы ни Большого Перелома, ни самого нашего государства…

— …в нынешнем его виде. Не так ли? Помнится, совсем недавно тебя не слишком устраивал этот нынешний вид.

— Не путай одно с другим. Ты очень удачно выразился — насчет ограниченного и безграничного. Я считаю, что отвергая безграничное насилие Изия, мы не должны отказываться от ограниченного. В данных условиях другого выхода нет. В конце концов, давайте проголосуем. Я уверен, что с тобой никто не согласится. Ни один человек.

— Ну один-то человек со мной согласится, — улыбнулся Маран.

— Интересно, кто?

— Я, — сообщил Поэт из глубины своего кресла.

— Ну ты…

— И я, — бросил Лет, сидевший в дальнем углу.

Ила Лес повернулся к нему и стал рассматривать так, словно видел впервые.

— Я тоже согласен с Мараном, — заявил Дае. — Если мы решили, что путь Изия неверен, мы должны поступить с ним, как с неправильно проложенной железнодорожной веткой, то есть сделать на нем насыпь и поставить предупредительный знак. А не толкать наш поезд в болото, да еще бежать перед ним по гнилым шпалам с криками «Мы едем не туда!»

— Картинка, — усмехнулся Маран.

— Да, картинка, — раздраженно буркнул Ила Лес. — И не более того. А знаете, что я вам скажу? Если б на месте Марана был Рон Лев, он арестовал бы всю эту компанию и глазом не моргнул.

— Рон Лев тоже мог ошибиться. — Дан оглянулся. Дерзким оказался все тот же молодой парень, Дан уже успел выяснить у Поэта, что зовут его Свата и, несмотря на молодость, он командует строительством Бакнии.

— Великий Создатель! — воскликнул пораженный Ила Лес. — Ган, у этих молодых нет ничего святого.

— Молодые правы, — сухо заметил Ган. — Я полагаю, что надо действовать в соответствии с Уставом. Предъявить обвинение и созвать Большое Собрание.

— Ты соображаешь, что говоришь? — осведомился Ила Лес. — Так это Собрание вас и послушалось! По мне, созыв Собрания не что иное, как самоубийство. Лучше нам всем сразу взяться за руки и сигануть в ближайшее озеро!

— В любом случае, пренебрегать уставом не следует!

Маран кивнул.

— И я так думаю.

— За чем же дело стало? — спросил Дае.