Четвертая Беты

Дан исподлобья взглянул на его мрачное лицо. Собственно, он вполне понимал недовольство Марана, который чувствовал себя припертым к стенке, но поделать ничего не мог. Влип, увяз, наверняка это его бесило, но деваться было некуда. Да, хорошего тут действительно мало. Дан предпочел сменить тему.

— А где она работает? Какая у нее профессия?

— У Ланы? В свое время она училась в Высшей школе истории и словесности, которой руководил ее отец. После его ареста школу закрыли, преподавателей разогнали, ученики разбрелись кто куда… Мать ее числилась служащей в какой-то конторе, ее уволили без права поступления на другое место. Лане пришлось зарабатывать на жизнь себе и матери. Она работала на заводе, в больнице, судомойкой, продавщицей — кем и где удавалось устроиться. Полгода назад школу истории открыли вновь, и ее взяли туда преподавательницей, она почти кончила полный курс — тогда, при Лане…

— Сколько же ей лет?

— Двадцать семь.

— Не может быть!

Маран усмехнулся.

— А ты думал, я развлекаюсь с восемнадцатилетними девочками? Это было бы слишком скучно.

— А ее мать? Умерла, кажется?

— Полгода назад.

— Нелегкая ей выпала судьба.

— А у кого она легкая? А ты знаешь, как жил я? Или Поэт? Или тот же Дор? Мне было шесть лет, когда умерла мать. В две декады, отчего, не знаю до сих пор. Жили мы вдвоем с отцом, он был грузчиком, после смерти матери как-то сломался, стал пить, болел, худел, потерял силу, потом работу, потом мы голодали, потом он повесился… Мне еще двенадцати не было. Забрали меня… существовали такие дома для сирот. Мы назывались детьми императора, жили за счет его щедрот. Не могу сказать, что там было так уж плохо, нет — кормили, одевали, учили, но… Очень уж все смахивало на милостыню, да и воспитание… вставали с рассветом и возносили молитву… или хвалу?.. императору и Создателю — Установление тогда уже не считалось обязательным, но «дети императора» воспитывались в духе его догм… Короче говоря, через полгода я сбежал, поймали, вернули, опять сбежал… Потом меня взяли к себе родители Поэта. Правда, они и сами не очень-то роскошествовали, ну да нам немного и было нужно, жили тогда просто — одни штаны, пока из них не вырастешь, и две рубашки, одна на тебе, другая в воде или на веревке. Когда мы уже кончали бесплатную школу… раньше было так: восемь лет, а потом платные четыре года, ты, наверно, знаешь?..

Дан кивнул, с системой образования в Бакнии… собственно, и на всей Торене, существенных различий он не обнаружил… он ознакомился давно и досконально, двухступенчатая торенская школа была весьма основательной, она давала солидные базовые знания, куда более глубокие, чем то было на Земле… с учетом уровня развития наук, конечно… впрочем, подобная постановка дела не удивляла, ведь университетов, подобных земным, на Торене не было, только высшие школы со специализированными курсами по отдельным предметам, краткими и конкретными… После Перелома плату за вторую ступень отменили, но само разделение осталось…

— Вдруг случилось несчастье, — продолжил Маран. — Я тебе, кажется, говорил, что отец Поэта работал в парке садовником? Какой-то пьяный гвардеец полез в кусты наломать каоры своей даме, а он возьми да вмешайся, тот вынул кинжал — были у гвардейцев кинжалы, коротенькие, даже не оружие, а так, атрибут формы, ткнул не глядя и перерезал артерию, не смогли остановить кровотечение. После этого нам с Поэтом — из духа противоречия, наверно, захотелось учиться во что бы то ни стало. Платные курсы эти имелись в разных вариантах. Можно было сидеть на занятиях, как в младшей школе, но за деньги, можно было взять за небольшую плату книги, выучить предмет самому и пройти испытания… если чего-то не понимаешь, опять-таки за плату тебе все объяснят. Плата была невелика. Ну мы записались. Учились сами, давалось нам это легко, так что обходилось недорого. Но жить-то все равно было нужно, к тому же мать Поэта была женщиной болезненной, работать не могла, пенсию за мужа ей выплачивали крохотную, на хлеб и воду, и то для нее одной. За что мы только не брались — таскали грузы, белили стены, разносили письма, продавали газеты, летом ездили в деревню, собирали плоды, работали на фабрике таны. Возили руду со стеклянных карьеров… там я и научился водить мобиль… Что еще? Много чего. Тогда же мы прибились к Мастеру… Ладно, не буду морочить тебе голову, тебе все это малоинтересно…

— Наоборот, — запротестовал Дан, но Маран поднялся.

— Некогда, Дан. Потом как-нибудь доскажу.

Все произошло так быстро, что Дан не успел пошевелиться. Позднее, когда вся картина встала перед его глазами… он не мог отогнать ее много месяцев… он проживал эти несколько секунд снова и снова, прокручивал их кадр за кадром то быстро, то медленно, пытаясь найти тот миг, в который ему следовало бы вмешаться — прыгнуть, рвануть, заслонить, оттолкнуть… что-нибудь!