Четверть века в Большом. Жизнь. Творчество. Размышления

В первой картине был виден терем боярина Шелоги, который должен вот-вот вернуться из похода. Окна терема были открыты, в них лился солнечный свет и протягивали свои ветви цветущие деревья. Эта светлая картина по контрасту сменялась мрачной сценой вече. Площадь. Над каменными зданиями сгустились черные тучи. Сквозь них проглядывает луна, и на высоком месте собравшиеся псковичи ждут гонца, который должен им принести весть об Иване Грозном.

И снова - внутренние покои. На этот раз - это дом одного из самых богатых людей, наместника Пскова князя Токмакова. А в конце оперы - царский шатер: походная ставка, как называл его Иван Грозный. Диван и стены покрыты богатыми персидскими коврами. Задняя стена шатра приподнята, и вдали открывается красивый изгиб реки, поля и леса. Здесь и происходят все драматические события и развязка произведения.

Роль Грозного мне очень нравилась, но, к сожалению, я исполнил ее всего несколько раз.

В следующем 1960 году я сыграл маленькую роль ямщика Балаги в опере Прокофьева "Война и мир". Эта партия содержит всего несколько фраз и куплеты, поэтому, когда Мелик-Пашаеву пришла мысль предложить мне ее, он сделал это полушутя-полусерьезно. Взял меня как-то под руку, как это обычно он делал, и говорит: "Ваня, спел бы Балагу, хорошая ведь партия".

Я согласился. Быстро выучил, спел, и у меня получилась хотя и маленькая, но заметная роль, которая запомнилась.

Япония

В 1959 году мне предложили поехать с сольными концертами в Японию. Это было заманчивое приглашение. Наши артисты, которые гастролировали в этой стране, рассказывали, что в Японии прекрасные залы, доброжелательная публика, и я отправился в путешествие в хорошем настроении.

В середине мая мы вылетели из Москвы вместе с аккомпаниатором Семеном Клементьевичем Стучевским. В Москве было холодно, около нуля градусов, но меня предупредили, что в Японии уже жарко, и я оделся довольно легко. Прямого рейса Москва-Токио тогда еще не было, и нам предстоял долгий, утомительный и наполненный неожиданными впечатлениями путь через многие страны. Сначала на "Ил-18" мы полетели в Ташкент, где уже было градусов десять-двенадцать тепла, но дул пронизывающий ветер, и мы все страшно замерзли. Потом мы поднялись над Гималаями и направились в Индию. Вид, открывшийся перед нами, оказался незабываемым. Мы увидели горы, покрытые снегом, зеленеющие долины, горные озера, кишлаки. И чем выше мы поднимались, тем становилось красивее: перед нами было голубое небо, голубые озера и горы.

Часа через два мы подлетели к Дели. Когда самолет стал снижаться, мы увидели людей в набедренных повязках и в тюрбанах на голове, но сами все еще никак не могли согреться после Ташкента. Когда же самолет подрулил к зданию аэропорта и открыли дверь, на нас, как из горячей топки, хлынул раскаленный влажный воздух. Дух захватило. Мы забрали вещи и пошли в здание аэровокзала, но пока прошли эти триста метров, то стали по пояс мокрыми. Не только рубашка, даже галстук промок. Было более сорока градусов тепла.

Нас повезли в гостиницу и сказали, что завтра мы полетим дальше, а пока можем отдохнуть. Кондиционера в гостинице не было, под потолком крутились огромные пропеллеры, которые слегка обдували, и это было единственное спасение. Нам со Стучевским очень хотелось посмотреть Дели. Мы прошли два квартала, но было настолько душно, что дальше двигаться уже не смогли. Пришлось вернуться в гостиницу, лечь, и только я решил задремать, как вдруг увидел какие-то тени под потолком. Оказывается, это бегали по потолку большие ящерицы, сантиметров по тридцать. Позже с ужасным треском начали летать огромные жуки. Я испугался: "Может, они кусаются, ядовитые. Не хватало еще какую-нибудь кобру увидеть. Тут не до отдыха".

Все же мы переночевали, а на следующий день нас повезли в аэропорт, и мы сели на самолет индийской компании "Эйр-Индия", который совершал рейсы Дели - Токио. При этом пилоты были индийские, а стюардессы - японки. Все они стройненькие, хорошенькие, в белых кофточках, в лаковых туфельках на шпильке, с маленькими пилоточками на голове - ну просто красотки, и я залюбовался девушками.

Однако наш самолет не направился прямо в Токио, а полетел сначала в Карачи, столицу Пакистана. И снова мы провели часа полтора на аэродроме, а из Карачи вылетели в Калькутту, куда прилетели уже вечером, и все та же жара стояла неимоверная. Дышать было нечем. Над головой опять с треском летали какие-то жуки, но мы пережили и это. На следующий день из Калькутты полетели в Рангун. Там в здании аэропорта на открытой веранде проходил сбор духовенства, и мне запомнилось, что все мужчины были наголо обриты и одеты в розовые тоги, наподобие римских.

Затем мы вылетели в Бангкок, столицу Таиланда, где нас встречали таиландские стюардессы, такие же юные, стройные, одетые в облегающие платья с разрезом вдоль ноги. Меня поразила их красота: большие миндалевидные глаза, прямой нос, приятный бронзовый цвет кожи. Наверное, для работы стюардессами специально подбирают красавиц.