Четверть века назад. Часть 1

— Гд прикажете, поспшилъ отвтить онъ, съ польщеннымъ чувствомъ:- тутъ, въ дом внизу хозяйка намъ fumoir устроила, но мы больше въ саду куримъ, «подъ сводомъ неба голубымъ…»

— Что же, и прекрасно въ саду, погода чудесная!

Анисьевъ направился къ лстниц.

— Прикажете папироску?

— Благодарю васъ, у меня свои, сказалъ флигель-адъютантъ не оборачиваясь.

Свищовъ тмъ не мене побжалъ за нимъ…

— Ну, ma ch`ere, шептала между тмъ на ухо Лины, подбжавъ къ ней, княжна Карнаухова, — онъ кажется догадывается.

Брови Лины сдвинулись:

— Кто? О чемъ?

— Жоржъ Анисьевъ о о твоемъ, — ну, ты знаешь о комъ… Ты вдь не назвала мн его?…

— Женни, сказала княжна, — разъ навсегда я прошу тебя мн ни о чемъ подобномъ не говорить никогда!..

— Ахъ, ma ch`ere, если это теб непріятно, вскликнула обиженнымъ голосомъ та, — сдлай милость! Для меня же лучше, одною заботой меньше!

И быстро обернувшись, она тутъ же вскрикнула и расхохоталась, чуть не стукнувшусь лбомъ съ Чижевскимъ, который давно, не мене чмъ она сама, сгаралъ желаніемъ «flirter un pen» съ нею, и подкрадывался къ ней для этой цли…

Въ дверяхъ столовой Лина, въ свою очередь, очутилась подл Гундурова. У обоихъ у нихъ забилось при этомъ радостно сердце, какъ бы при встрч посл долгой разлуки. Оба они, будто по команд, одновременно опустили глаза…

— Я Софью Ивановну за завтракомъ не видала; вы не знаете что съ нею? торопливо проговорила она.

— Поздно встала и жалуется что голова тяжела, сказалъ онъ.

— Я пойду ее навстить.

— Вы пойдете?… Надежда едоровна сидитъ у нея…

— Такъ что же?

Онъ не отвчалъ, Онъ не могъ себ дать отчета для чего онъ это сказалъ. Ему только смутно казалось что въ эту минуту, когда будетъ у тетки Лина, лучше если бы не было тамъ Надежды едоровны…..

Лина мелькомъ скользнула взоромъ по его лицу, и прошла мимо.

Онъ пошелъ за остальными на балконъ, въ садъ… Дальковскій гудлъ уже тамъ, отфыркиваясь и отплевываясь отъ только что сдланнаго Ашанинымъ предложенія «идти сейчасъ на сцену и прорепетовать кое-какія слабыя сцены.» Старый театральный мудрецъ и суевръ, онъ прежде всего почиталъ что репетиція въ день спектакля «приноситъ несчастіе,» а затмъ утверждалъ уже весьма основательно что, хорошо или дурно пойдетъ эта репетиція, она уже тмъ вредна спектаклю что утомитъ заране актеровъ Ашанинъ зналъ это также хорошо какъ Вальковскій, но проповдывалъ теперь совсмъ иное. Онъ говорилъ что вчерашняя репетиція Гамлета была нестерпимо вяла, что нужна непремнно еще одна, хотя бы не полная проба въ костюмахъ чтобы не чувствовать себя въ нихъ «не собою» вечеромъ, на спектакл, и т. п. Дло въ томъ что ему нужна была лично эта репетиція потому что на нее придетъ Ольга Акулина, потому что онъ найдетъ тамъ минуту для объясненія съ этимъ «своенравнымъ созданіемъ,» — Ольга Акулина, съ которою произошло что-то необъяснимое, которая, видимо, съ неотразимымъ упорствомъ отводила отъ него глаза въ продолженіе цлаго завтрака, — Ольга Акулина, которая сейчасъ вотъ вскинулась и стремглавъ убжала отъ него прочь когда онъ подошелъ къ ней, почти дрожа отъ волненія, онъ, Владиміръ Ашанинъ!.. Какъ, думалъ онъ, едва коснувшись этой сладостной чаши, оторваться отъ нея навсегда! Не допить до дна того блаженства когда на губахъ у него де сихъ поръ еще горитъ опьянющій жаръ ея поцлуевъ?… И что это, что движетъ ее теперь: стыдъ, испугъ, досада… или, просто, одно изъ тхъ мгновенныхъ, капризныхъ, безсмысленныхъ противорчій на которыя такъ падки женскія сердца, и съ которыми такъ легко и побдно справлялся до сихъ поръ московскій донъ-Жуанъ? Ашанинъ не узнавалъ самого себя, онъ былъ весь полонъ какой-то, давно ему ужъ невдомой, сердечной тревоги… «Да не влюбленъ ли я ужь и въ самомъ дл?» спрашивалъ онъ себя, вызывая на уста обычную ему насмшливую улыбку, но не находя въ то же время прежней насмшки въ глубин своего существа

Онъ горячо доказывалъ необходимость репетиціи и имлъ за себя большинство актеровъ: театральная зала въ Сицкомъ въ эти три недли успла сдлаться для нашей молодежи какимъ-то отечествомъ, которому служили они врой и правдой, провести все утро безъ этой службы представлялось уже имъ какъ будто страннымъ….

«Фанатикъ» отбивался и руками и ногами, и ругалъ пріятеля «Володькой-безобразникомъ» и «бревномъ несмыслящимъ», къ великой потх окружающихъ.

— По моему, вмшался въ споръ Духонинъ, — Гамлета и точно надо оставить въ поко до спектакля. Но вотъ на счетъ Синичкина (онъ игралъ въ немъ князя Втринскаго) я ужь не знаю…. Неужели мы его еще разъ до завтра не прорепетуемъ?

— Это значитъ, желчно отпустилъ на это «фанатикъ,» — изморись какъ собака утромъ на Льв Гурыч, а вечеромъ выходи вамъ бравымъ молодцомъ въ Розенкранц?

— Такъ для тебя же выгодне! Спустишь жиру съ костей, красиве станешь! поспшилъ замтить ему Ашанинъ, тотчасъ же сообразившій что Ольга, игравшая главную женскую роль въ Синичкин, обязана будетъ непремнно придти на репетицію.

— А и то, подумалъ «фанатикъ», мегриръ фунтика еще на два не мшаетъ!.. — Пожалуй, сказалъ онъ, какъ бы снисходя къ общему желанію, — Льва Гурыча репетичку сварганить можно черезъ часокъ времени.