Четверостишие

В отражении зеркала его глаза постепенно обретали животный окрас. Он задрал его выше, чтобы видеть в плену зазеркалья её кружевное белье. Треугольник прозрачного шелка, накрытый широкой ладонью, трепетал, позволяя почувствовать жар её тела. Бедра покрылись мурашками, когда он с хищным рычанием прикусил её мочку. Однако, несмотря на полученный отклик, она воспротивилась:

– Лёш, ну отстань!

Но Лёшка не отставал. Наоборот! Распаленный этим отказом, он сильнее прижался, давая ей почувствовать всю безвыходность своего положения. Янка закрыла глаза, ощущая заветную твердость в районе своей поясницы. Его ладонь безнаказанно двинулась выше, и, нащупав, сжала в руке холмик левой груди:

– Девушка, – прошептал он надломлено. В такие моменты, как этот, его голос становился на пару тональностей ниже. – А вам не говорили, что разгуливать в таком коротеньком платьице может быть опасно?

Янка хихикнула.

– А вы маньяк? – вздохнула она, примеряя на себя образ юной развратницы.

Лёшка поймал её взгляд в отражении, плотоядно сощурился:

– Я самый жуткий маньяк! И тебе не спастись от меня!

В следующее мгновение мир вокруг перевернулся с ног на голову. Лёшка упал на кровать, увлекая её за собой. Янка взвизгнула, цепляясь ногами за воздух. И обмякла под ним, понимая, что теперь и укладку и макияж придется делать заново.

В связи с таким «форс-мажором» в ресторан они явились на сорок минут позже. Таким образом, предоставив друзьям возможность общения тет-а-тет. Еще с порога Яна разглядела за дальним столиком Маринкин конский хвост. Подруга сидела, грациозно скрестив свои длинные ноги. А Юрка… Тот слушал, склонившись так близко, что в его безобидной позе она усмотрела намёк. Уж не намерен ли он целоваться?

«Двойное свидание – бред», – в отчаянии думала Яна. Но, подписавшись, уже не могла отказаться. Маринка, предвкушая знакомство, засыпала её вопросами. Кто такой? Чем занимается? На что Янка, в присущей ей манере отвечала односложным: «Придет время, узнаешь». А Юра? По словам Лёшки тот не особо горел интересом. Оно и понятно! Приятного мало, когда тебя, точно невесту на выданье, сватают Бог весть кому. Но его равнодушие – временный фактор. И Янка знала об этом. Пробудить мужской интерес. Уж что-что, а это Маринка умела.

– А мы уж думали, что вы не придете, – проворковала подруга, размыкая сплетенные ноги. Те лоснились нейлоновым блеском.

Она отбросила за спину волосы и грациозно выпрямилась. Платье в цвет её глаз, голубое, закрывало все. Но ничего не скрывало! Невзирая на длинный рукав, ворот и длину категории «миди». Оно было «в облипку» настолько, что представить себе её голое тело можно было, даже не обладая богатой фантазией.

Янка стиснула Лёшкину руку. Ей вдруг захотелось спросить у него: «А это, по-твоему, не разврат?». Но она удержалась. Зная эту манеру: взгляд с поволокой, откровенную леность движений. Все это могло означать лишь одно! Маринка включила режим «обольщения».

– Янусик! – подруга привстала, целуя прохладную Янкину щеку.

Они сели напротив, и Лёшка позвал официанта. Юра молча кивнул, улыбнулся. Он отпрянул от девушки, как будто стесняясь своего интереса. И теперь наблюдая за тем, как вновь прибывшие пытаются сделать заказ.

– Здесь офигенное фондю! – с легким акцентом проговорила Маринка.

«Тоже мне, француженка», – подумала Яна.

– Я буду «Цезарь», – указала она на картинку в меню.

– И всё? – упрекнул её Лешка.

– А что ещё?

– Возьми горячее, – он пролистал, найдя среди названий блюд мясные.

– Не хочу! – сдержанно бросила Яна, подавляя свое раздражение.

– Тогда рыбу, – настаивал он.

И она поддалась, ощущая голодные спазмы в желудке. На тарелке подруги лежал недоеденный стейк и какая-то серая масса. Эта привычка оставлять еду всегда раздражала Янку. В её собственном понимании, доесть блюдо означало – сделать повару комплимент. Она бросила взгляд на Юркину трапезу и вскинула брови, удивляясь тому, что его тарелка пуста. Очевидно, он был с ней солидарен!

Они заказали фюндю, тарелку креветок и роллы с лососем.

– А вы ничего не забыли? – игриво сощурился Юрка. – Мы спиртное не брали. Ждали вас!

Сегодня на нём был джемпер. Цвет которого так удачно сочетался с Маринкиным платьем. Темно-синий текстиль размывал очертания плеч, и те в полутьме ресторанного зала казались еще шире. В треугольнике горловины металлическим блеском мелькнул амулет. И Янка решила, что обязательно выяснит его происхождение. Очевидно, что бриться он не любил! И густая щетина украшала собой половину лица. Очевидным было и то, что все это – и небритость, и небрежность в одежде, и взъерошенный вид, являются частью образа.